Даже на то, что старой вере она не последует, смотрела снисходительно и, говоря с Марком Данилычем, высказывала убеждение, что хорошие люди во всякой вере бывают и что Господь, видя добродетели Марьи Ивановны, не оставит ее навсегда
во тьме неверия, но рано или поздно обратит ее к древлему благочестию.
Неточные совпадения
От Гарибальди я отправился к Ледрю-Роллену. В последние два года я его не видал. Не потому, чтоб между нами были какие-нибудь счеты, но потому, что между нами мало было общего. К
тому же лондонская жизнь, и в особенности в его предместьях, разводит людей как-то незаметно. Он держал себя в последнее время одиноко и тихо, хотя и верил с
тем же ожесточением, с которым верил 14 июня 1849 в близкую революцию
во Франции. Я не верил в нее почти так же долго и тоже оставался при моем
неверии.
Я действительно в сны не верил. Спокойная ирония отца вытравила
во мне ходячие предрассудки. Но этот сон был особенный. В него незачем было верить или не верить: я его чувствовал в себе… В воображении все виднелась серая фигурка на белом снегу, сердце все еще замирало, а в груди при воспоминании переливалась горячая волна. Дело было не в вере или
неверии, а в
том, что я не мог и не хотел примириться с мыслью, что этой девочки совсем нет на свете.
Люди не имеют даже самого отдаленного представления ни о жизни своего тела, ни о силах и средствах врачебной науки. В этом — источник большинства недоразумений, в этом — причина как слепой веры
во всемогущество медицины, так и слепого
неверия в нее. А
то и другое одинаково дает знать о себе очень тяжелыми последствиями.
Я верю в медицину. Насмешки над нею истекают из незнания смеющихся.
Тем не менее
во многом мы ведь, действительно, бессильны, невежественны и опасны; вина в этом не наша, но это именно и дает пищу
неверию в нашу науку и насмешкам над нами. И передо мною все настойчивее начал вставать вопрос: это недоверие и эти насмешки я признаю неосновательными, им не должно быть места по отношению ко мне и к моей науке, — как же мне для этого держаться с пациентом?
— Я так понимаю, что вера есть способность духа. Она все равно что талант: с нею надо родиться. Насколько я могу судить по себе, по
тем людям, которых видал на своем веку, по всему
тому, что творилось вокруг, эта способность присуща русским людям в высочайшей степени. Русская жизнь представляет из себя непрерывный ряд верований и увлечений, а
неверия или отрицания она еще, ежели желаете знать, и не нюхала. Если русский человек не верит в бога,
то это значит, что он верует
во что-нибудь другое.