Неточные совпадения
Из опубликованных теперь
графом В. Н. Паниным сведений оказывается, что действительно Алексей Орлов намеками взводил подозрение на Шувалова в сношениях не с настоящею, но с самозванкой Таракановою (не называя, впрочем, прямо его по
имени).
Из бумаг, находившихся при ней в Ливорно и взятых
графом Орловым-Чесменским, видно, что после Киля жила она в Берлине, потом в Генте и наконец в Лондоне; что сначала она известна была под
именем девицы Франк, потом девицы Шель, потом г-жи Тремуйль.
Он, по собственным словам его [«Донесение императрице Екатерине
графа Алексея Орлова» от 27 сентября 1774 г.], до тех пор будто бы не знал, что существуют на свете дети, рожденные императрицей Елизаветой от законного брака, и не имел ни малейшего понятия о «всклепавшей на себя
имя» принцессы Елизаветы.
К этому
граф Орлов прибавил: «А случилось мне расспрашивать одного майора, который послан был от меня в Черную Гору и проезжал Рагузы и дни два в оных останавливался, и он там видел князя Радзивила и сказывал, что она еще в Рагузах, где как Радзивилу, так и оной женщине великую честь отдавали и звали его, чтоб он шел на поклон, но оный, услышав такое всклепанное
имя, поопасся идти к злодейке, сказав притом, что эта женщина плутовка и обманщица, а сам старался из оных мест уехать, чтобы не подвергнуть себя опасности».
Кастера говорит, что при этом свидании Христенек от
имени Орлова сказал ей, что
граф, признавая ее за дочь Елизаветы Петровны, предлагает ей свою руку и русский престол, на который он возведет ее, произведя в России возмущение, что сделать не трудно, ибо народ недоволен Екатериной [«Histoire de Catherine II», Paris, II, 82.].
Заблаговременно извещенный, что «всклепавшая на себя
имя» сама едет в Пизу,
граф Алексей Григорьевич Орлов не замедлил приискать ей прекрасное помещение, вполне приличное принятому на себя этою женщиной званию.
Граф Орлов и другие, находившиеся на русской службе, делали это дело, исполняя волю своей государыни, и действовали во
имя блага своего отечества, где принцесса могла произвести некоторые, хотя, конечно, самые незначительные замешательства, но из каких расчетов действовал сэр Джон Дик с своею супругой?
Впрочем,
граф Алексей Григорьевич тотчас же донес об этом письме императрице: «У нее есть и моей руки письмо на немецком языке, — писал он, — только без подписания
имени моего, что я постараюсь выйти из-под караула, а после могу спасти ее».
Получив известие, что «всклепавшая на себя
имя» находится в руках Грейга, императрица 22 марта написала два рескрипта: один
графу Алексею Орлову, другой князю Голицыну.
Но, несмотря на усердие
графа Алексея Григорьевича Орлова, оказанное при захвате «всклепавшей на себя
имя», несмотря на пожалованные ему награды, кредит Орловых с этого времени упал окончательно.
Конверт, назначенный в Ливорно, я распечатала и нашла в нем письмо к
графу Орлову от
имени какой-то принцессы Елизаветы Всероссийской и проект воззвания к экипажу русского флота, находившегося под его командой.
В Пизу я приехала под
именем графини Селинской,
граф Орлов немедленно явился ко мне и предложил свои услуги.
— Я послала к
графу Орлову пакет, присланный ко мне при анонимном письме из Венеции, потому что он был адресован на его
имя.
Письмо к
графу Орлову от
имени принцессы Елизаветы писала не я, оно не моей руки и не подписано мной.
Что он был побочный сын
графа Алексея Григорьевича, это не подлежит никакому сомнению, но действительно ли мать его была не кто другая, как «всклепавшая на себя
имя» принцесса Владимирская, — утвердительно сказать нельзя, пока не будет извлечено из архивов все относящееся как до истинной дочери императрицы Елизаветы Петровны, так и до самозванки, судьбу которой мы описываем.
Шуберский. Очень большое!..
Именем графа призывал меня к себе и спрашивал: кто это писал? Я сказал, что я. Он спросил: про кого это писано, и кто именно господин Подстегин? Я отвечал, что лицо это совершенно вымышленное. Он, однако, не поверил тому и начал меня теснить, так что если бы вы не взяли меня к себе, то я службу должен был бы оставить.
Метеор известен был в свете под
именем графа Слопчицького, а в польском кружке его титуловали просто графом Тадеушем, то есть звали одним только именем, ибо метеор был настолько популярен, что достаточно было сказать «наш грабя Тадеуш» — и все уже хорошо знали, о ком идет речь, и притом же совокупление титула с одним только собственным именем, без фамилии выражает по-польски и почтение, и дружелюбность, и даже право на некоторую знаменитость: дескать, все должны знать, кто такой граф Тадеуш: как, например, достаточно сказать: князь Адам, или граф Андрей — и уже каждый, в некотором роде, обязан знать, что дело идет о князе Чарторыйском и о графе Замойском.
Известно, что в «Войне и мире» под
именем графа Николая Ильича Ростова выведен отец Толстого, граф Николай Ильич Толстой. В начале романа мы знакомимся с Ростовым как раз в то время, когда Николаю около шестнадцати лет и он только собирается вступить на военную службу. В гостиной сидят «большие» и чопорно разговаривают. Вдруг с бурною волною смеха и веселья врывается молодежь — Наташа и Соня, Борис и Николай. Мила и трогательна их детская, чистая влюбленность друг в друга.
Во время кратковременного пребывания Ивана Осиповича в Петербурге его сын, под
именем графа Свянторжецкого, раза два встречался с ним во дворце, но удачно избегал представления, хотя до сих пор не может забыть взгляд, полный презрительного сожаления, которым однажды обвел его этот заслуженный, почитаемый всеми, начиная с императрицы и кончая последним солдатом, генерал.
Неточные совпадения
Вошед в военную службу, познакомился я с молодым
графом, которого
имени я и вспомнить не хочу.
5) Ламврокакис, беглый грек, без
имени и отчества и даже без чина, пойманный
графом Кирилою Разумовским в Нежине, на базаре. Торговал греческим мылом, губкою и орехами; сверх того, был сторонником классического образования. В 1756 году был найден в постели, заеденный клопами.
— Я хочу предостеречь тебя в том, — сказал он тихим голосом, — что по неосмотрительности и легкомыслию ты можешь подать в свете повод говорить о тебе. Твой слишком оживленный разговор сегодня с
графом Вронским (он твердо и с спокойною расстановкой выговорил это
имя) обратил на себя внимание.
Это была г-жа Шталь. Сзади её стоял мрачный здоровенный работник Немец, катавший её. Подле стоял белокурый шведский
граф, которого знала по
имени Кити. Несколько человек больных медлили около колясочки, глядя на эту даму, как на что-то необыкновенное.
С производством в чины и с приобретением силы при дворе меняются буквы в
имени: так, например,
граф Строганов остался до конца дней Сергеем Григорьевичем, но князь Голицын всегда назывался Сергий Михайлович.