В старинных русских городах до сих пор хранится обычай «невест смотреть». Для того взрослых девиц одевают в лучшие платья и отправляются с ними в известный день на условленное место. Молодые люди приходят на выставку девушек, высматривают суженую. В новом Петербурге такие смотрины бывают на гулянье в Летнем саду, в
старых городах — на крестных ходах. Так и в Казани водится.
Неточные совпадения
Сидел Стуколов, склонив голову, и, глядя в землю, глубоко вздыхал при таких ответах. Сознавал, что, воротясь после долгих странствий на родину, стал он в ней чужанином. Не то что людей, домов-то прежних не было;
город, откуда родом был, два раза дотла выгорал и два раза вновь обстраивался. Ни родных, ни друзей не нашел на
старом пепелище — всех прибрал Господь. И тут-то спознал Яким Прохорыч всю правду
старого русского присловья: «Не временем годы долги — долги годы отлучкой с родной стороны».
— Просим любить нас, лаской своей не оставить, Аксинья Захаровна, — говорил хозяйке Данило Тихоныч. — И парнишку моего лаской не оставьте… Вы не смотрите, что на нем такая одежа… Что станешь делать с молодежью? В
городе живем, в столицах бываем; нельзя… А по душе, сударыня, парень он у меня хороший, как есть нашего
старого завета.
— Эк его,
старого хрена, дернуло! — шептал паломник. — Чем бы заверять да уговаривать, а он в
город советует: «Поезжай, уверься!» Кажется, все толком писал к нему с Силантьевым сыном — так вот поди ж ты с ним… Совсем с ума выступил!
Тогда же пришла на Каменный Вражек Манефа
Старая. Была она из купеческого рода Осокиных,
города Балахны, богатых купцов, имевших суконную фабрику в Казани и медеплавильные заводы на отрогах Урала. Управляющие демидовскими заводами на Урале были ей также свойственники. Когда Осокины стали дворянами, откинулись они от скита раскольничьего, обитель обедняла, и обитель Осокиных прозвалась обителью Рассохиных. Бедна и скудна была, милостями матери Манефы только и держалась.
Прежде поблизости
Старого Макарья имел пребыванье в лесах Каменских, Дорогучинских, Ветлужских [По переведении в 1817 году Макарьевской ярмарки в Нижний
Старым Макарьем зовут уездный
город Макарьев, при котором знаменитая ярмарка существовала с начала XVII столетия.
И когда московские пошлины на рыбу
старыми царями были положены, сбирали их у
Старого Макарья, для того что все промышленники вокруг того места проживали [
Старый Макарий —
город Макарьев на Волге, где до 1817 года бывала нынешняя Нижегородская ярмарка.].
Климу послышалось, что вопрос звучит иронически. Из вежливости он не хотел расходиться с москвичом в его оценке
старого города, но, прежде чем собрался утешить дядю Хрисанфа, Диомидов, не поднимая головы, сказал уверенно и громко:
Через десять минут они вдвоем спустились с лестницы, прошли нарочно по ломаным линиям несколько улиц и только в
старом городе наняли извозчика на вокзал и уехали из города с безукоризненными паспортами помещика и помещицы дворян Ставницких. О них долго не было ничего слышно, пока, спустя год, Сенька не попался в Москве на крупной краже и не выдал на допросе Тамару. Их обоих судили и приговорили к тюремному заключению.
Неточные совпадения
Обрадовались
старому: // «Здорово, дедко! спрыгни-ка, // Да выпей с нами рюмочку, // Да в ложечки ударь!» // — Забраться-то забрался я, // А как сойду, не ведаю: // Ведет! — «Небось до
города // Опять за полной пенцией?
Вспомнили только что выехавшего из
города старого градоначальника и находили, что хотя он тоже был красавчик и умница, но что, за всем тем, новому правителю уже по тому одному должно быть отдано преимущество, что он новый.
Влиянию его содействовало: его богатство и знатность; прекрасное помещение в
городе, которое уступил ему
старый знакомый, Ширков, занимавшийся финансовыми делами и учредивший процветающий банк в Кашине; отличный повар Вронского, привезенный из деревни; дружба с губернатором, который был товарищем, и еще покровительствуемым товарищем, Вронского; а более всего — простые, ровные ко всем отношения, очень скоро заставившие большинство дворян изменить суждение о его мнимой гордости.
Я завернулся в бурку и сел у забора на камень, поглядывая вдаль; передо мной тянулось ночною бурею взволнованное море, и однообразный шум его, подобный ропоту засыпающегося
города, напомнил мне
старые годы, перенес мои мысли на север, в нашу холодную столицу.
Едва только ушел назад
город, как уже пошли писать, по нашему обычаю, чушь и дичь по обеим сторонам дороги: кочки, ельник, низенькие жидкие кусты молодых сосен, обгорелые стволы
старых, дикий вереск и тому подобный вздор.