Неточные совпадения
— Не
пойду, — отрывисто, с сердцем молвил Трифон и нахмурился. — И не говори ты мне, старуха, про этого мироеда, — прибавил он, возвысив голос, — не вороти ты душу мою… От него, от паскудного, весь
мир сохнет. Знаться с писарями мне не рука.
И принимается девка за «душеспа́сенье»: в скит
пойдет, либо выпросит у отца кельенку поставить на задворице, и в ней, надев черный сарафан и покрыв черным платком голову, в знак отреченья от
мира, станет за псалтырь заказные сорокоусты читать да деревенских мальчишек грамоте обучать, — тем и кормится.
Ругался
мир ругательски,
посылал ко всем чертям Емельяниху, гроб безо дна, без покрышки сулил ей за то, что и жить путем не умела и померла не путем: суд по мертвому телу навела на деревню… Что гусей было перерезано, что девок да молодок к лекарю да к стряпчему было посылано, что исправнику денег было переплачено! Из-за кого ж такая мирская сухота? Из-за паскуды Емельянихи, что не умела с мужем жить, не умела в его делах концы хоронить, не умела и умереть как следует.
«Пущай его растет, — решили бы мужики, — в годы войдет, за
мир в рекруты
пойдет, — плакать по нем будет некому».
Как решил я родное Заволжье покинуть, сам с собой тогда рассуждал: «Куда ж мне теперь, безродному, приклонить бедную голову, где сыскать душевного
мира и тишины, где найти успокоение помыслов и забвение всего, что было со мной?..» Решил в монастырь
идти, да подальше, как можно подальше от здешних мест.
И аще исполните мое слово — в сем
мире будет вам от людей похвала и
слава, а в будущем веце от Господа неизглаголанное блаженство…» Как услышал я такие глаголы, тотчас игумну земно поклонился, стал просить его благословенья на подвиг дальнего странства.
— Много может молитва праведника, — с набожным вздохом промолвила Аксинья Захаровна. — Един праведник за тысячу грешников умоляет… Не прогневался еще до конца на нас, грешных, Царь Небесный,
посылает в
мир праведных… Вот и у нас своя молитвенница есть… Сестра Патапу-то Максимычу, матушка Манефа комаровская. Может, слыхали?
Там-де учат бритоусы да еще по гражданской грамоте, а гражданская грамота, святыми отцами не благословенная,
пошла в
мир от антихриста.
— Все, кто тебя ни заверял, — одна плутовская ватага, — сказал наконец Колышкин, — все одной шайки. Знаю этих воров — нагляделся на них в Сибири. Ловки добрых людей облапошивать: кого по
миру пустят, а кого в поганое свое дело до той меры затянут, что
пойдет после в казенных рудниках копать настоящее золото.
Пошел пир на весь
мир — Яр-Хмель на землю ступил.
— Смертью все смирилось, — продолжал Пантелей. —
Мир да покой и вечное поминание!.. Смерть все мирит… Когда Господь повелит грешному телу
идти в гробную тесноту, лежать в холодке, в темном уголке, под дерновым одеялом, а вольную душеньку выпустит на свой Божий простор — престают тогда все счеты с людьми, что вживе остались… Смерть все кроет, Алексеюшка, все…
Правду сказать, он не то чтоб настоящим ходоком от
миру был, чтоб нарочно в город
посылали его с жалобой, на это он ни за что бы в свете не
пошел.
В прежние годы из нашей Чищи [Чищею называется безлесная полоса вдоль левого берега Волги шириною верст на двадцать, двадцать пять и больше.] валенок да шляпа на весь крещеный
мир шли, а теперь катальщики чуть не с голоду мрут…
И, показав град и домы, сказал тот старец пареньку: «Не своею волею, не своим обещаньем пришел ты в безмятежное наше жилище, потому и нельзя тебе с нами пребыти, изволь
идти в
мир».
Жарь, пеки да вари,
пойдет у нас пир на весь Божий
мир!..
Во-первых, пожелав вам душевного спасения, вкупе же и телесного здравия, а во иноческих трудах благопоспешения, в скорбях же утешения и достижения преподобных отец небесного лика,
посылаем мы от великих духовных лиц, господина митрополита кир Кирилла и от наместника святыя митрополии Белокриницкия кир Онуфрия, епископа браиловского,
мир и Божие благословение…»
— Когда б судьба моя не такая была, когда б не в кельях, а в
миру я жила, волею замуж я не
пошла бы, — так, подняв голову, начала говорить чернобровая смуглянка, и яркий багрянец разлился по лицу ее.
А была б я дочь отецкая, да жила б я в
миру у хороших родителей, не выдали б они меня замуж, разве сама бы охотой
пошла.
— Молись же Богу, чтоб он скорей
послал тебе человека, — сказала Аграфена Петровна. — С ним опять, как в детстве бывало, и светел и радошен вольный свет тебе покажется, а людская неправда не станет мутить твою душу. В том одном человеке вместится весь
мир для тебя, и, если будет он жить по добру да по правде, успокоится сердце твое, и больше прежнего возлюбишь ты добро и правду. Молись и ищи человека. Пришла пора твоя.