После часов и ранней трапезы Манефа, проводив приезжих гостей,
сидела за самоваром с матерями Юдифой и Маргаритой, с Аксиньей Захаровной, с женой головы Ариной Васильевной и с заволжской поварихой Никитишной.
Неточные совпадения
Поутру на другой день вся семья
за ведерным
самоваром сидела. Толковал Патап Максимыч с хозяйкой о том, как и чем гостей потчевать.
На постоялом дворе, на одной из широких улиц большого торгового села Воскресенского, в задней чисто прибранной горенке,
за огромным
самоваром сидел Патап Максимыч с паломником и молчаливым купцом Дюковым. Решили они заночевать у Воскресенья, чтоб дать роздых лошадям, вдосталь измученным от непривычной езды по зимнякам и лесным тропам.
На другой день, рано поутру, Патап Максимыч случайно подслушал, как паломник с Дюковым ругательски ругали Силантья
за «лишние слова»… Это навело на него еще больше сомненья, и,
сидя со спутниками и хозяином дома
за утренним
самоваром, он сказал, что ветлужский песок ему что-то сумнителен.
За круглым столом в уютной и красиво разубранной «келье»
сидела Марья Гавриловна с Фленушкой и Марьей головщицей. На столе большой томпаковый
самовар, дорогой чайный прибор и серебряная хлебница с такими кренделями и печеньями, каких при всем старанье уж, конечно, не сумела бы изготовить в своей келарне добродушная мать Виринея. Марья Гавриловна привезла искусную повариху из Москвы — это ее рук дело.
Гости из Городца и городские гости уехали —
за пуншами только четверо
сидело: сам хозяин, кум Иван Григорьич, удельный голова да Василий Борисыч. Рядом в боковуше,
за чайным столом, заправляемым Никитишной,
сидели Параша, Груня, Фленушка да Марьюшка. У мужчин повелась беседа говорливая; в женской горнице в молчанки играли: Никитишна хлопотала
за самоваром, Груня к мужским разговорам молча прислушивалась, Параша дремала, Марьюшка с Фленушкой меж собой перешептывались да тихонько посмеивались.
Поутру на другой день, как Манефа воротилась с Настиных сорочин,
сидела она
за самоваром с Васильем Борисычем, с Парашей и Фленушкой. Было уж довольно поздно, а в домике Марьи Гавриловны окна не отворялись. Заметив это, подивилась Манефа и спросила, что б это значило.
— Прекрасно поохотились и сколько впечатлений! — сказал Весловский подходя к Кити, которая
сидела за самоваром. — Как жалко, что дамы лишены этих удовольствий!
Опомнившись вовремя, Петр Елисеич только махнул рукой и отправился прямо в сарайную к старому другу Сидору Карлычу. Тот
сидел за самоваром и не выразил ни удивления, ни радости.
Вслед за тем каждое послеобеда почтенный аптекарь укладывался спать, пани же Вибель выходила в сад, к ней являлся Аггей Никитич, и они отправлялись в беседку изучать исторические факты масонства; к чаю неофиты возвращались в дом, где их уже ожидал Вибель,
сидя за самоваром с трубкой в зубах и держа на коленях кота.
Но ни один мускул при этом не дрогнул на его деревянном лице, ни одна нота в его голосе не прозвучала чем-нибудь похожим на призыв блудному сыну. Да, впрочем, никто и не слыхал его слов, потому что в комнате находилась одна Арина Петровна, которая, под влиянием только что испытанного потрясения, как-то разом потеряла всякую жизненную энергию и
сидела за самоваром, раскрыв рот, ничего не слыша и без всякой мысли глядя вперед.
Неточные совпадения
Когда Левин вошел наверх, жена его
сидела у нового серебряного
самовара за новым чайным прибором и, посадив у маленького столика старую Агафью Михайловну с налитою ей чашкой чая, читала письмо Долли, с которою они были в постоянной и частой переписке.
— Фу, как ты глуп иногда! Вчерашний хмель
сидит… До свидания; поблагодари от меня Прасковью Павловну свою
за ночлег. Заперлась, на мой бонжур сквозь двери не ответила, а сама в семь часов поднялась,
самовар ей через коридор из кухни проносили… Я не удостоился лицезреть…
В пекарне колебался приглушенный шумок, часть плотников укладывалась спать на полу, Григорий Иванович влез на печь, в приямке подогревали
самовар, несколько человек
сидело за столом, слушая сверлящий голос.
В теплом, приятном сумраке небольшой комнаты
за столом у
самовара сидела маленькая, гладко причесанная старушка в золотых очках на остром, розовом носике; протянув Климу серую, обезьянью лапку, перевязанную у кисти красной шерстинкой, она сказала, картавя, как девочка:
Это было недели
за две до того, как он, гонимый скукой, пришел к Варваре и удивленно остановился в дверях столовой, — у стола пред
самоваром сидела с книгой в руках Сомова, толстенькая и серая, точно самка снегиря.