Неточные совпадения
Вскочил с постели Патап Максимыч и, раздетый, босой, заложа руки за спину,
прошел в большую
горницу и зачал
ходить по ней взад и вперед.
Долго
ходил взад и вперед Патап Максимыч. Мерный топот босых ног его раздавался по
горнице и
в соседней боковушке. Аксинья Захаровна проснулась, осторожно отворила дверь и, при свете горевшей у икон лампады, увидела ходившего мужа.
В красной рубахе, весь багровый, с распаленными глазами и всклоченными волосами, страшен он ей показался. Хотела спрятаться, но Патап Максимыч заметил жену.
Ушла
в свою боковушку Аксинья Захаровна. А Патап Максимыч все еще
ходил взад и вперед по
горнице. Нейдет сон, не берет дрема.
У Патапа Максимыча
в самом деле новые мысли
в голове забродили. Когда он
ходил взад и вперед по
горницам, гадая про будущие миллионы, приходило ему и то
в голову, как дочерей устроить. «Не Снежковым чета женихи найдутся, — тогда думал он, — а все ж не выдам Настасью за такого шута, как Михайло Данилыч… Надо мне людей богобоязненных, благочестивых, не скоморохов, что теперь по купечеству пошли. Тогда можно и небогатого
в зятья принять, богатства на всех хватит».
Две заботы у ней: первая забота, чтоб Алексей без нужного дела не слонялся пó дому и отнюдь бы не
ходил в верхние
горницы, другая забота — не придумает, что делать с братцем любезным…
Патап Максимыч бросился из
горницы. Оказалось, что и самовар на столе и плита разведена.
В ожиданьи лекаря Никитишна заранее все приготовила, и ветошек нарезала, и салфетки для нагреванья припасла, и лед, и горчишники; плита уж двое суток не гасла, самовар со стола не
сходил.
Скромно вышла Фленушка из Манефиной кельи, степенно
прошла по сенным переходам. Но только что завернула за угол, как припустит что есть мочи и лётом влетела
в свою
горницу. Там у окна, пригорюнясь, сидела Марья головщица.
Фленушка с гостьями
прошла в свои
горницы.
Побывал у Глафириных, побывал и у Жжениных, побеседовал с матерями, побалясничал с белицами. Надоело. Вспало на ум проведать товарищей вчерашней погулки.
Проходя к домику Марьи Гавриловны мимо Манефиной «стаи», услышал он громкий смех и веселый говор девиц
в горницах Фленушки, остановился и присел под растворенным окном на завалинке.
И разошлись. Бойко
прошел Самоквасов
в обитель Бояркиных, весело
прошла пó двору Фленушка, но, придя
в горницу, заперлась на ключ и, кинувшись ничком
в постелю, горько зарыдала.
Фленушка с Марьюшкой ушли
в свои
горницы, а другие белицы, что
ходили гулять с Прасковьей Патаповной, на дворе стояли и тоже плакали. Пуще всех ревела, всех голосистей причитала Варвара, головница Бояркиных, ключница матери Таисеи. Она одна из Бояркиных
ходила гулять к перелеску, и когда мать Таисея узнала, что случилось, не разобрав дела, кинулась на свою любимицу и так отхлестала ее по щекам, что у той все лицо раздуло.
И
в душевном смятенье стал
ходить он по
горницам; то на одном кресле посидит, то на другом, то к окну подойдет и глядит на безлюдную улицу, то перед печкой остановится и зачнет медные душники разглядывать… А сам то и дело всем телом вздрагивает…
— Нет тебе благословения, блудник! — отрезал игумен Моисей,
проходя в горницы. — Где девку спрятал? Подавай ее… Она моя, из нашей Служней слободы, а ты ее уволок тогда с послушания, как волк овцу. Подавай девку… Сейчас прокляну!..
Неточные совпадения
Петр Васильич
в сторожах сперва стоял, а я
в горницу к Марье
прошел.
По неловкому молчанию сидевших гостей Нюрочка поняла, что она помешала какому-то разговору и что стесняет всех своим присутствием. Посидев для приличия минут десять, она начала прощаться. Сцена расставанья
прошла довольно холодно, а Парасковья Ивановна догнала Нюрочку уже
в сенях, крепко обняла и торопливо перекрестила несколько раз. Когда Нюрочка выходила из
горницы, Таисья сказала ей:
Ах, голубь ты наш сизокрылый…» Служащие кланялись и степенно
проходили в «
горницы», где их встречал Петр Елисеич.
Нюрочка торопливо вбежала на крыльцо,
прошла темные сени и, отворив двери, хотела броситься прямо на шею старушке, но
в горнице сидела мастерица Таисья и еще какая-то незнакомая молодая женщина вся
в темном.
Наконец раздался крик: «Едут, едут!» Бабушку поспешно перевели под руки
в гостиную, потому что она уже плохо
ходила, отец, мать и тетка также отправились туда, а мы с сестрицей и даже с братцем, разумеется, с дядькой, нянькой, кормилицей и со всею девичьей, заняли окна
в тетушкиной и бабушкиной
горницах, чтоб видеть, как подъедут гости и как станут вылезать из повозок.