Неточные совпадения
Воротился
отец Спиридоний, доложил, что передал игуменский
приказ казначею.
Девка — чужая добыча: не я, так другой бы…» Но, как ни утешал себя Алексей, все-таки страхом подергивало его сердце при мысли: «А как Настасья да расскажет
отцу с матерью?..» Вспоминались ему тревожные сны: страшный образ гневного Патапа Максимыча с засученными рукавами и тяжелой дубиной в руках, вспоминались и грозные речи его: «Жилы вытяну, ремней из спины накрою!..» Жмурит глаза Алексей, и мерещится ему сверкающий нож в руках Патапа, слышится вой ватаги работников, ринувшихся по
приказу хозяина…
Возвращаясь в подклет мимо опустелой Настиной светлицы, он невольно остановился. Захотелось взглянуть на горенку, где в первый раз поцеловал он Настю и где, лежа на смертной постели, умоляла она
отца не платить злом своему погубителю. Еще утром от кого-то из домашних слышал он, что Аксинья Захаровна в постели лежит. Оттого не боялся попасть ей на глаза и тем нарушить
приказ Патапа Максимыча… Необоримая сила тянула Алексея в светлицу… Робкой рукой взялся он за дверную скобу и тихонько растворил дверь.
— Справедливы ваши речи, Михайло Васильич, — сказал Алексей. — Сам теперь знаю про то… Много ли, кажется, поездил — только в город, да еще тогда по вашему
приказу к
отцу Михаилу, а и тут, можно сказать, что глаза раскрыл.
А женихов
отец меж тем издержался, к свадьбе готовясь, в долги вошел, с невестиных родителей стал у нас в
приказе убытки править…
Таков на Петров день бабам дается
приказ от
отцов да от свекоров, и накануне праздников зачинается вкруг печей возня-суетня. Дела по горло, а иной хозяюшке вдвое того: есть зять молодой — готовь ему, теща, петровский сыр, есть детки богоданные — пеки тобо́лки [Пресные пироги с творогом.], неси их крестникам на рóзговенье, отплачивай за пряники, что приносили тебе на поклон в Прощено воскресенье вечером [Обычай на Севере, а отчасти в Средней России.].
С замирающими сердцами мы двинулись, подгоняемые
приказами отца… С содроганием, оба вместе, дотронулись мы до загадочной фигуры… Оказалась гладильная доска, забытая прислугой в необычном месте.
Странно было глядеть, как он, статный и солидный, бухал владыке земные поклоны и как однажды, после одной слишком громкой распри с дьяконом Евлампием Авдиесовым, стоял два часа на коленях, по
приказу отца благочинного.
Неточные совпадения
— Размежевались, батюшка, всё твоею милостью. Третьего дня сказку подписали. Хлыновские-то сначала поломались… поломались,
отец, точно. Требовали… требовали… и бог знает, чего требовали; да ведь дурачье, батюшка, народ глупый. А мы, батюшка, милостью твоею благодарность заявили и Миколая Миколаича посредственника удовлетворили; всё по твоему
приказу действовали, батюшка; как ты изволил приказать, так мы и действовали, и с ведома Егора Дмитрича всё действовали.
Месяца через три
отец мой узнает, что ломка камня производится в огромном размере, что озимые поля крестьян завалены мрамором; он протестует, его не слушают. Начинается упорный процесс. Сначала хотели все свалить на Витберга, но, по несчастию, оказалось, что он не давал никакого
приказа и что все это было сделано комиссией во время его отсутствия.
Теперь непременно я думать должна — //
Отцу моему так угодно. // Пусть воля моя неизменно одна, // Пусть всякая дума бесплодна, // Я честно исполнить отцовский
приказ // Решилась, мои дорогие.
Начинает она тем, что падает
отцу в ноги и говорит: «Тятенька! я
приказа твоего не смею ослушаться…
И на дочь свою, когда та делает попытку убедить
отца, он, при всей своей мягкости, прикрикивает: «Да как ты смеешь так со мною разговаривать?» А затем он дает ей строгий
приказ: «Вот тебе, Авдотья, мое последнее слово: или поди ты у меня за Бородкина, или я тебя и знать не хочу».