Неточные совпадения
— По разным обителям ту песнь поют, матушка… — скромно ответил Василий Борисыч. — И по домам благочестивых христиан поют… Выучился я петь ее в Лаврентьеве,
а слыхал и в Куренях и в Бело-Кринице.
А изводу [Курени, или Куреневский — раскольничий скит в Юго-Западном крае. Извод —
редакция,
а также место происхождения или указание на место происхождения.] она суздальского. Оттоль, сказывают, из-под Суздаля, разнесли ее по обителям.
Неточные совпадения
— Сегодня знакомлю
редакцию с культурными силами города. На семьдесят тысяч жителей оказалось четырнадцать сил, н-да, брат! Три силы состоят
под гласным надзором полиции,
а остальные, наверное, почти все
под негласным. Зер комиш… [Очень смешно (нем.).]
Конец карьеры моей, по толкованию твоего братца, в том, что оттенок социализма не помешает мне откладывать на текущий счет подписные денежки и пускать их при случае в оборот,
под руководством какого-нибудь жидишки, до тех пор, пока не выстрою капитальный дом в Петербурге, с тем чтобы перевесть в него и
редакцию,
а в остальные этажи напустить жильцов.
Во главе первых в Москве стояли «Московский телеграф», «Зритель» Давыдова, «Свет и тени» Пушкарева, ежемесячная «Русская мысль», «Русские ведомости», которые со страхом печатали Щедрина, писавшего сказки и басни, как Эзоп, и корреспонденции из Берлина Иоллоса, описывавшего
под видом заграничной жизни русскую, сюда еще можно было причислить «Русский курьер», когда он был
под редакцией В.
А. Гольцева, и впоследствии газету «Курьер».
Редакция тогда помещалась в доме Мецгера, в Юшковом переулке на Мясницкой, — как раз в том доме, на котором переламывается этот искривленный переулок. В фасадном корпусе, в бельэтаже —
редакция,
а в надворном, фабричного вида, — типография со штатом прекрасных наборщиков
под руководством уважаемых и любимых всеми метранпажей
А.О. Кононова и И.П. Яковлева.
В «Русских ведомостях» изредка появлялись мои рассказы. Между прочим, «Номер седьмой», рассказ об узнике в крепости на острове среди озер.
Под заглавием я написал: «Посвящаю Г.
А. Лопатину», что, конечно, прочли в
редакции, но вычеркнули. Я посвятил его в память наших юных встреч Герману Лопатину, который тогда сидел в Шлиссельбурге, и даже моего узника звали в рассказе Германом. Там была напечатана даже песня «Слушай, Герман, друг прекрасный…»