На девятый год третьего своего супружества, в понедельник, на Масленице, Макар Тихоныч, накушавшись первых блинов с икрой у знакомого и запив блины холодненьким, воротился домой, обругал хозяйку, прилег на диван и
отдал Богу спасенную душу свою.
Неточные совпадения
Да вот перед самым Рождеством, надо же быть такому греху, бодрый еще и здоровый, захирел ни с того ни с сего да, поболев недели три,
Богу душу и
отдал.
— Как какой муж? — молвила Мавра. — Известно, какой муж бывает — венчанный!
Бог да поп меня вчерась тебе
отдали.
Дочку
Бог дал. Завернула ее Платонида в шубейку,
отдала кривой Фотинье, а та мигом в соседнюю деревню Елфимову спроворила.
— Не кручинься, моя ягодка, не горюй, яблочко наливчатое, — отвечал Морковкин, обнимая свою разлапушку. —
Бог милостив: будет праздник и на нашей улице… А Трифона Михайлыча, нужды нет, что меня не жалует, уважить я завсегда готов… Что ни есть нажитого, все, до последней копейки, рад ему
отдать… Так и скажи Фекле Абрамовне.
—
Бога не боится родитель твой — в чужи люди сыновей послал! Саввушку-то жалко мне оченно — паренек-от еще не выровнялся, пожалуй, и силенки у него не хватит на работу подряженную. Много, пожалуй, придется и побой принять, коль попадется к хозяину немилостивому. Чем сыновей-то в кабалу
отдавать, у меня бы денег позаймовал. Не потерпит ему Господь за обиды родным сыновьям.
Похворал зиму-то, в понедельник на Святой
Богу душу
отдал…
— Садись-ка, Василий Борисыч, да слушай, — сказал Патап Максимыч, когда тот, помолясь
Богу и
отдав каждому из сидевших по особому поклону, молча подсел к самовару.
— У
Бога давностей нет, — сказал Петр Степаныч. — Люди забыли — Господь помнит… Если б мне ведать, кого дедушка грабил, отыскал бы я внуков-правнуков тех, что им граблены были, и долю мою
отдал бы им до копейки.
Вчера он занемог горячкою, а сегодня поутру я получил письмо от приказчика, в котором он уведомляет, что старшего сына моего разбили лошади, что он чуть жив, а старуха моя со страстей так занемогла, что, того и гляди,
отдаст богу душу.
Неточные совпадения
Я хочу подставить другую щеку, я хочу
отдать рубаху, когда у меня берут кафтан, и молю
Бога только о том, чтоб он не отнял у меня счастье прощения!
На дороге ли ты
отдал душу
Богу, или уходили тебя твои же приятели за какую-нибудь толстую и краснощекую солдатку, или пригляделись лесному бродяге ременные твои рукавицы и тройка приземистых, но крепких коньков, или, может, и сам, лежа на полатях, думал, думал, да ни с того ни с другого заворотил в кабак, а потом прямо в прорубь, и поминай как звали.
— Как же, а я приказал самовар. Я, признаться сказать, не охотник до чаю: напиток дорогой, да и цена на сахар поднялась немилосердная. Прошка! не нужно самовара! Сухарь отнеси Мавре, слышишь: пусть его положит на то же место, или нет, подай его сюда, я ужо снесу его сам. Прощайте, батюшка, да благословит вас
Бог, а письмо-то председателю вы
отдайте. Да! пусть прочтет, он мой старый знакомый. Как же! были с ним однокорытниками!
Несмотря на это, на меня часто находили минуты отчаяния: я воображал, что нет счастия на земле для человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми глазами, как я; я просил
бога сделать чудо — превратить меня в красавца, и все, что имел в настоящем, все, что мог иметь в будущем, я все
отдал бы за красивое лицо.
Но сердобольная мамаша тотчас же, полушепотом и скороговоркой, разрешила некоторые важнейшие недоумения, а именно, что Аркадий Иванович человек большой, человек с делами и со связями, богач, —
бог знает что там у него в голове, вздумал и поехал, вздумал и деньги
отдал, а стало быть, и дивиться нечего.