— Ради милого и без венца нашей сестре не жаль себя потерять! — сказала Фленушка. — Не тужи… Не удастся свадьба «честью», «уходом» ее справим… Будь спокоен, я за дело берусь, значит, будет верно… Вот подожди, придет лето: бежим и окрутим тебя с Настасьей… У нее положено, коль не за тебя,
ни за кого нейти… И жених приедет во двор, да поворотит оглобли, как несолоно хлебал… Не вешай головы, молодец, наше от нас не уйдет!
Неточные совпадения
Понимал Патап Максимыч, что
за бесценное сокровище в дому у него подрастает. Разумом острая, сердцем добрая, ко всему жалостливая, нрава тихого, кроткого, росла и красой полнилась Груня. Не было человека,
кто бы, раз-другой увидавши девочку, не полюбил ее. Дочери Патапа Максимыча души в ней не чаяли, хоть и немногим была постарше их Груня, однако они во всем ее слушались.
Ни у той,
ни у другой никаких тайн от Груни не бывало. Но не судьба им была вместе с Груней вырасти.
Нет
за малыми детьми
ни уходу,
ни призору, не от
кого им услышать того доброго, благодатного слова любви, что из уст матери струей благотворной падает в самые основы души ребенка и там семенами добра и правды рассыпается.
Начал расспросы Стуколов, спрашивал про людей былого времени, с которыми, живучи
за Волгой, бывал в близких сношениях, и про всех почти, про
кого ни спрашивал, дали ему один ответ: «помер… помер… померла».
Так его рогожский священник наш, батюшка Иван Матвеич, и в глаза и
за глаза зовет, а матушка Пульхерия, рогожская то есть игуменья, всем говорит, что вот без малого сто годов она на свете живет, а такого благочестия, как в Семене Елизарыче,
ни в
ком не видывала…
— Да как же?.. Поедет который с тобой,
кто за него работать станет?.. Тем артель и крепка, что у всех работа вровень держится, один перед другим
ни на макову росинку не должон переделать аль недоделать… А как ты говоришь, чтоб из артели
кого в вожатые дать, того никоим образом нельзя… Тот же прогул выйдет, а у нас прогулов нет, так и сговариваемся на суйме [Суйм, или суем (однородно со словами сонм и сейм), — мирской сход, совещанье о делах.], чтоб прогулов во всю зиму не было.
Спервоначалу девицы одна
за другой подходили к Параше и получали из рук ее:
кто платок,
кто ситцу на рукава аль на передник. После девиц молодицы подходили, потом холостые парни: их дарили платками, кушаками, опоясками. Не остались без даров
ни старики со старухами,
ни подростки с малыми ребятами. Всех одарила щедрая рука Патапа Максимыча: поминали б дорогую его Настеньку, молились бы Богу
за упокой души ее.
— Как это случилось, Пантелей Прохорыч? — спросил Алексей. — Давеча толку
ни от
кого добиться не мог. Что
за болезнь такая с нею была, отчего?
— А им внушено, что в грамоте про ихние земли поминается, чтоб тем землям
за ними быть веки вечные, — сказала Манефа. — По здешним местам
ни у
кого ведь крепостей на землю нет — народ все набеглый. Оттого и дорожат Игнатьевой грамотой…
С раннего детства наслушался он от отца с матерью и от степенных мужиков своей деревни, что все эти трактиры и харчевни заведены молодым людям на пагубу, что там с утра до ночи идет безобразное пьянство и буйный разгул, что там всякого,
кто ни войдет туда, тотчас обокрадут и обопьют, а иной раз и отколотят
ни за́ что
ни прó что, а так, здорово живешь.
И на пристани, и в гостинице, и на хлебной бирже прислушивается Алексей, не зайдет ли речь про какое местечко. Кой у
кого даже выспрашивал, но все понапрасну. Сказывали про места, да не такие, какого хотелось бы. Да и на те с ветру людей не брали, больше все по знакомству либо
за известной порукой. А его
ни едина душа по всему городу́ не знает, ровно
за тридевять земель от родной стороны он заехал. Нет доброхотов — всяк
за себя, и не то что чужанина, земляка — и того всяк норовит под свой ноготь гнуть.
— Привыкла я к ней, Фленушка, невдолге ходит
за мной, а уж так я к ней приобыкла, так приобыкла, что без нее мне оченно будет трудно, — понизив голос, сказала Манефа. —
За мной-то
кому же ходить?.. А Софью опять в ключи не возьму… Нет, нет,
ни за какие блага!.. Опротивела!.. Не видать бы мне скаредных глаз ее…
— Коли так… коли так… — в страстном порыве говорил Петр Степаныч. — Слушай, Фленушка!.. Да
за это не то чтоб свенчать
кого, черта
за рога поймаю… Что хошь приказывай, все исполню, чего
ни захочешь.
— И
кому б такая блажь вспала в голову, чтоб меня взять
за себя?.. Не бывать мне кроткой, послушной женой — была б я сварливая, злая, неугодливая!.. На малый час не было б от меня мужу спокою!.. Служи мне, как извечный кабальный,
ни шаг из воли моей выйти не смей, все по-моему делай! А вздумал бы наперекор, на все бы пошла. Жизни не пожалела б, а уж не дала бы единого часа над собой верховодить!..
Было уже
за полночь, когда молодые подъехали к освещенному дому Феклиста Митрича. Перед домом стояла небольшая толпа разного люда. Увидав необычное освещенье дома и зная, что у Феклиста Митрича нет
ни именин,
ни крестин,
ни сговора, тотчас смекнули, что богатая «самокрутка» где-то сыгралась. И долго стояли они у ворот, хоть глазком бы взглянуть на молодую княгиню, какова из себя, и на князя молодого,
кто он таков.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я на вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали, и вы туда ж
за ними! и я вот
ни от
кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, //
За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя
за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда //
Ни думать,
ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К
кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Стародум(приметя всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг мой, и ты мне кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный,
кто б он
ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди
за кого хочешь.
Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я не челобитчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи
ни обижали, сколько убытку
ни делали, я
ни на
кого не бил челом, а всякий убыток, чем
за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду.
Услышав требование явиться, она как бы изумилась, но так как, в сущности, ей было все равно,"
кто ни поп — тот батька", то после минутного колебания она начала приподниматься, чтоб последовать
за посланным.