Неточные совпадения
На Пасхе усопших не поминают. Таков
народный обычай, так и церковный устав положил… В великий праздник Воскресенья нет
речи о смерти, нет помина о тлении. «Смерти празднуем умерщвление!..» — поют и в церквах и в раскольничьих моленных, а на обительских трапезах и по домам благочестивых людей читаются восторженные слова Златоуста и гремят победные клики апостола Павла: «Где ти, смерте жало? где ти, аде победа?..» Нет смерти, нет и мертвых — все живы в воскресшем Христе.
В разговоре у нее еще часто прорывались крестьянские выражения, особенно когда она говорила с воодушевлением, но эта
народная речь даже необыкновенно шла к ней.
Лебедь живет в старинных наших песнях, очевидно сложенных на юге России, живет также до сих пор в
народной речи, хотя там, где теперь обитает настоящая Русь, лебедь не мог войти ни в песню, ни в речь, так мало знает и видит его народ.
Неточные совпадения
Она навела
речь на музыку, но, заметив, что Базаров не признает искусства, потихоньку возвратилась к ботанике, хотя Аркадий и пустился было толковать о значении
народных мелодий.
К концу вечера магистр в синих очках, побранивши Кольцова за то, что он оставил
народный костюм, вдруг стал говорить о знаменитом «Письме» Чаадаева и заключил пошлую
речь, сказанную тем докторальным тоном, который сам по себе вызывает на насмешку, следующими словами:
— Что за обидчивость такая! Палками бьют — не обижаемся, в Сибирь посылают — не обижаемся, а тут Чаадаев, видите, зацепил
народную честь — не смей говорить;
речь — дерзость, лакей никогда не должен говорить! Отчего же в странах, больше образованных, где, кажется, чувствительность тоже должна быть развитее, чем в Костроме да Калуге, — не обижаются словами?
Гарибальди обнял и поцеловал старика. Тогда старик, перебиваясь и путаясь, с страшной быстротой
народного итальянского языка, начал рассказывать Гарибальди свои похождения и заключил свою
речь удивительным цветком южного красноречия:
И этот лозунг стал боевым кличем во всех студенческих выступлениях. Особенно грозно прозвучал он в Московском университете в 1905 году, когда студенчество слилось с рабочими в университетских аудиториях, открывшихся тогда впервые для
народных сходок. Здесь этот лозунг сверкал и в
речах и на знаменах и исчез только тогда, когда исчезло самодержавие.