Неточные совпадения
Каков бы ни был Макар Тихоныч, Царство ему Небесное, все же супруг — простить надо его, сударыня,
за все озлобления…
молиться надо, успокоил бы Господь многомятежную
душу его…
Каждый Божий день и утром и на сон грядущий усердно
молилась она на келейной молитве
за мучителя, со слезами молила о прощении прегрешений его, об упокоении
души, отошедшей без прóщи, без покаяния.
—
Молитесь, — оглянув всех, шепнула Никитишна, — ангелы
за душой прилетели.
Спервоначалу девицы одна
за другой подходили к Параше и получали из рук ее: кто платок, кто ситцу на рукава аль на передник. После девиц молодицы подходили, потом холостые парни: их дарили платками, кушаками, опоясками. Не остались без даров ни старики со старухами, ни подростки с малыми ребятами. Всех одарила щедрая рука Патапа Максимыча: поминали б дорогую его Настеньку,
молились бы Богу
за упокой
души ее.
Перед смертью передо всеми каялся, все про себя рассказал и завещал: его поминаючи,
молиться за упокой еще двадцати восьми
душ, им убиенных; семерых поименно, а остальных так велел поминать: «Их же имена ты, Господи, веси».
Люди слышали в этих причудливых звуках стоны покойников, падали на колена, трясясь всем телом,
молились за души умерших, молились за свои души, если бог не ниспошлет железного терпенья телу, и ждали своей последней минуты.
Отдав ему этот последний долг, он закрыл гроб крышкой, засыпал могилу, сровнял могильный холм и, опустившись на колени, стал
молиться за душу новопреставленного раба Божия Григория.
Неточные совпадения
«Так же буду сердиться на Ивана кучера, так же буду спорить, буду некстати высказывать свои мысли, так же будет стена между святая святых моей
души и другими, даже женой моей, так же буду обвинять ее
за свой страх и раскаиваться в этом, так же буду не понимать разумом, зачем я
молюсь, и буду
молиться, — но жизнь моя теперь, вся моя жизнь, независимо от всего, что может случиться со мной, каждая минута ее — не только не бессмысленна, как была прежде, но имеет несомненный смысл добра, который я властен вложить в нее!»
Оставшись одна, Долли
помолилась Богу и легла в постель. Ей всею
душой было жалко Анну в то время, как она говорила с ней; но теперь она не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и детях с особенною, новою для нее прелестью, в каком-то новом сиянии возникали в ее воображении. Этот ее мир показался ей теперь так дорог и мил, что она ни
за что не хотела вне его провести лишний день и решила, что завтра непременно уедет.
— Но любовь ли это, друг мой? Искренно ли это? Положим, вы простили, вы прощаете… но имеем ли мы право действовать на
душу этого ангела? Он считает ее умершею. Он
молится за нее и просит Бога простить ее грехи… И так лучше. А тут что он будет думать?
— Стало быть, вы
молитесь затем, чтобы угодить тому, которому
молитесь, чтобы спасти свою
душу, и это дает вам силы и заставляет вас подыматься рано с постели. Поверьте, что если <бы> вы взялись
за должность свою таким образом, как бы в уверенности, что служите тому, кому вы
молитесь, у вас бы появилась деятельность, и вас никто из людей не в силах <был бы> охладить.
В дальнем углу залы, почти спрятавшись
за отворенной дверью буфета, стояла на коленях сгорбленная седая старушка. Соединив руки и подняв глаза к небу, она не плакала, но
молилась.
Душа ее стремилась к богу, она просила его соединить ее с тою, кого она любила больше всего на свете, и твердо надеялась, что это будет скоро.