Неточные совпадения
С одной
бедой трудовому
человеку не больно хитро справиться.
— Пустил ли бы я вас в чужие
люди, как бы не
беда наша, не последнее дому разоренье?
Ведь мать хоть и пьяная и безумная, а высоко руку подымет, да не больно опустит, чужой же
человек колотит дитя, не рассудя, не велика, дескать,
беда, хоть и калекой станет век доживать.
И над Груней, еще девочкой, внезапно грозой разразилась
беда тяжкая, и пришлась бы она ребенку не под силу, если б не нашлось добрых
людей, что любовью своей отвели грозу и наполнили мирным счастьем душу девочки.
— Не один миллион, три, пять, десять наживешь, — с жаром стал уверять Патапа Максимыча Стуколов. — Лиха
беда начать, а там загребай деньги. Золота на Ветлуге, говорю тебе, видимо-невидимо. Чего уж я —
человек бывалый, много видал золотых приисков — и в Сибири и на Урале, а как посмотрел я на ветлужские палестины, так и у меня с дива руки опустились… Да что тут толковать, слушай. Мы так положим, что на все на это дело нужно сто тысяч серебром.
— Пошел расписывать! — молвил Патап Максимыч. — Везде-то у него грехи да ереси, шагу ты не ступишь, не осудивши кого… Что за
беда, что они церковники? И между церковниками зачастую попадают хорошие
люди, зато и меж староверами такие есть, что снаружи-то «блажен муж», а внутри «вскуе шаташася».
Куда деваться двадцатипятилетней вдове, где приклонить утомленную
бедами и горькими напастями голову? Нет на свете близкого
человека, одна как перст, одна голова в поле, не с кем поговорить, не с кем посоветоваться. На другой день похорон писала к брату и матери Манефе, уведомляя о перемене судьбы, с ней толковала молодая вдова, как и где лучше жить — к брату ехать не хотелось Марье Гавриловне, а одной жить не приходится. Сказала Манефа...
— Не таков
человек, — ответил Алексей. — Тут до
беды недолго.
— Ну как братнино-то письмо да в судейские руки попадет! — по малом времени зачала горевать игуменья. — По такому делу всякий клочок в тюрьму волочет, а у приказных
людей тогда и праздник, как богатого
человека к ответу притянут… Как не притянуть им Патапа?.. Матерóй осетер не каждый день в ихний невод попадает… При его-то спеси, при его-то гордости!.. Да легче ему дочь, жену схоронить, легче самому живому в могилу лечь!.. Не пережить Патапу такой
беды!..
Беда, горе великое нá
людях жить одинокому, но та
беда еще полбеды. Вот горе неизбывное, вот
беда непоправимая, как откинешься от добрых
людей да, отчаливши от берега, к другому не причалишь! Хуже каторги такая жизнь!.. Такова довелась она Карпу Алексеичу.
— Чего ведь не придумают! — продолжал Патап Максимыч. —
Человеку от
беды неминучей надо спастись, и для того стоит ему только клобук да манатью на себя вздеть… Так нет, не смей, не моги, не то в старцах на всю жизнь оставайся… В каком это Писании сказано?.. А?.. Ну-ка, покажи — в каком?
— Дело-то óпасно, — немного подумав, молвил Василий Борисыч. — Батюшка родитель был у меня тоже
человек торговый, дела большие вел. Был расчетлив и бережлив, опытен и сметлив… А подошел черный день, смешались прибыль с убылью, и пошли
беда за
бедой. В два года в доме-то стало хоть шаром покати… А мне куда перед ним? Что я супротив его знаю?.. Нет, Патап Максимыч, не с руки мне торговое дело.
На ту пору у Колышкина из посторонних никого не было. Как только сказали ему о приходе Алексея, тотчас велел он позвать его, чтоб с глазу на глаз пожурить хорошенько: «Так, дескать, добрые
люди не делают, столь долго ждать себя не заставляют…» А затем объявить, что «Успех» не мог его дождаться, убежал с кладью до Рыбинска, но это не
беда: для любимца Патапа Максимыча у него на другом пароходе место готово, хоть тем же днем поступай.
— Не сорока на хвосте принесла, верные
люди сказали, — молвил Семен Петрович. — Нечего таиться, Васенька! Сам видишь, что знаю твои похожденья. Лучше сознайся, да вдвоем по-приятельски посудим-порядим, как поздоровей из
беды тебе вылезть. Ум хорошо, а два лучше того.
Неточные совпадения
Более всего его при этом изумляло и расстраивало то, что большинство
людей его круга и возраста, заменив, как и он, прежние верования такими же, как и он, новыми убеждениями, не видели в этом никакой
беды и были совершенно довольны и спокойны.
— «Да, шаловлив, шаловлив, — говорил обыкновенно на это отец, — да ведь как быть: драться с ним поздно, да и меня же все обвинят в жестокости; а
человек он честолюбивый, укори его при другом-третьем, он уймется, да ведь гласность-то — вот
беда! город узнает, назовет его совсем собакой.
В довершение
бед какой-то из молодых
людей сочинил тут же сатирические стихи на танцевавшее общество, без чего, как известно, никогда почти не обходится на губернских балах.
Я знал красавиц недоступных, // Холодных, чистых, как зима, // Неумолимых, неподкупных, // Непостижимых для ума; // Дивился я их спеси модной, // Их добродетели природной, // И, признаюсь, от них бежал, // И, мнится, с ужасом читал // Над их бровями надпись ада: // Оставь надежду навсегда. // Внушать любовь для них
беда, // Пугать
людей для них отрада. // Быть может, на брегах Невы // Подобных дам видали вы.
— А что скажу? Скажу: блажен и отец, родивший такого сына! Еще не большая мудрость сказать укорительное слово, но большая мудрость сказать такое слово, которое бы, не поругавшись над
бедою человека, ободрило бы его, придало бы духу ему, как шпоры придают духу коню, освеженному водопоем. Я сам хотел вам сказать потом утешительное слово, да Кукубенко догадался прежде.