— Да, — вступилась мать Манефа, — в нынешнее время куда как тяжко приходится
жить сиротам. Дороговизна!.. С каждым днем все дороже да дороже становится, а подаяния сиротам, почитай, нет никакого. Масленица на дворе — ни гречневой мучки на блины, ни маслица достать им негде. Такая бедность, такая скудость, что един только Господь знает, как они держатся.
— Каково-то мне горько в сиротстве жить, каково-то мне
жить сиротой беззаступною!.. Натерпеться мне, сироте, всякой всячины: и холоду, и голоду, и горя-обиды великия!.. Зародила ты меня, матушка, нá горе, наделила меня участью горькою, что живу-то я, сиротинушка, во злой во неволюшке, со чужими людьми со безжалостными!..
Неточные совпадения
— Заладил себе, как сорока Якова: муж да муж, — молвила на то Аксинья Захаровна. — Только и речей у тебя. Хоть бы пожалел маленько девку-то. Ты бы лучше вот послушал, что матушка Манефа про скитских «
сирот» говорит. Про тех, что меж обителей особняком по своим кельям
живут. Старухи старые, хворые; пить-есть хотят, а взять неоткуда.
— В достаточных обителях точно — деньжонки кой-какие водятся, говорить про то нечего, а по бедным не богаче
сирот живут.
Между ними стояли избенки, где
жили не принадлежавшие к общинам — «
сиротами» звались они.
И вам бы его поминати на двадцатый и на сороковой день, полугодовыя памяти творити, и вписати бы его в сенаник и вечно поминати его, а в день кончины его и на тезоименитство, 4-го марта, кормы ставить: по четыре яствы горячих и квасы сыченые, и кормити, опричь обительских, и
сирот, которые Бога ради
живут в ските вашем.
Пять сот рублев на серебро кладу на вечное поминовение пришлем с Ростовской ярмарки, а теперь посылаем двести пятьдесят рублев ассигнациями вручную раздачу по обители и по
сиротам и по всем старым и убогим, которые Бога боящеся
живут постоянно: на человека на каждого по скольку придется, и вы по ним по рукам раздайте.
При сем посылаю вам, матушка, сто двадцать рублей на серебро, помолились бы вы и ваши богоугодные сестры, а также которые
сироты живут постоянно, за дочку за нашу и за жениха, чтоб послал им Господь брак честен, ложе нескверно и житие безмятежно.
Не знаете вы, каково горько без матери сиротами-то
жить!..
Во дни Петра Первого
проживала на Москве круглая
сирота, княжна Болховская.
Чтоб как-нибудь скрыть в собственных глазах эту пустоту, она распорядилась немедленно заколотить парадные комнаты и мезонин, в котором
жили сироты («кстати, и дров меньше выходить будет», — думала она при этом), а для себя отделила всего две комнаты, из которых в одной помещался большой киот с образами, а другая представляла в одно и то же время спальную, кабинет и столовую.
Неточные совпадения
— А ведь это поди ты не ладно, бригадир, делаешь, что с мужней женой уводом
живешь! — говорили они ему, — да и не затем ты сюда от начальства прислан, чтоб мы,
сироты, за твою дурость напасти терпели!
— Меня к страху приучил хозяин, я у трубочиста
жил, как я —
сирота. Бывало, заорет: «Лезь, сволочь, сукиного сына!» В каменную стену полезешь, не то что куда-нибудь. Он и печник был. Ему смешно было, что я боюсь.
— Странный, не правда ли? — воскликнула Лидия, снова оживляясь. Оказалось, что Диомидов —
сирота, подкидыш; до девяти лет он воспитывался старой девой, сестрой учителя истории, потом она умерла, учитель спился и тоже через два года помер, а Диомидова взял в ученики себе резчик по дереву, работавший иконостасы. Проработав у него пять лет, Диомидов перешел к его брату, бутафору, холостяку и пьянице, с ним и
живет.
— А видите, я —
сирота, с одиннадцати лет
жил у крестного отца на кожевенном заводе.
Красавина. Кто ж этого не знает! Весь свет знает. А это я к тому говорю, красавица ты моя писаная, что от кого же нам и жить-то, бедным
сиротам, как не от вас, богатых людей? Вам
жить да нежиться, а нам для вас служить. Ты сиди только да придумывай, а я уж для тебя все, окромя разве птичьего молока.