— Так и сказала. «Уходом», говорит, уйду, — продолжал Патап Максимыч. — Да посмотрела бы ты на нее в ту пору, кумушка. Диву дался, сначала не знал, как и говорить с ней. Гордая передо мной такая стоит, голову кверху, слез и
в заводе нет, говорит как режет, а глаза как уголья, так и горят.
Неточные совпадения
— Самарский… Мужик богатый: свои гурты из степи гоняет, салотопленый
завод у него
в Самаре большущий,
в Питер сало поставляет. Капиталу сто четыре тысячи целковых, а не то и больше; купец, с медалью; хороший человек. Сегодня вместе и вечерню стояли.
— Куда ж ему
в зятья к мужику идти, — сказал Матвей, — у него, братец ты мой,
заводы какие
в Самаре, дома, я сам видел; был ведь я
в тех местах
в позапрошлом году. Пароходов своих четыре ли, пять ли. Не пойдет такой зять к тестю
в дом. Своим хозяйством, поди, заживут. Что за находка ему с молодой женой, да еще с такой раскрасавицей,
в наших лесах да
в болотах жить!
Родитель мой на
заводе в засыпках [Засыпкой на горных
заводах зовется рабочий, что
в доменную печь «товар» (уголь, флюс, руду и толченый доменный сок) засыпает.] жил, так мне гордиться чем стать?» Дивовались Сергею Андреичу, за углом подсмеивались,
в глаза никогда…
Это слово произошло оттого, что первые раскольники, поселившиеся на Урале (
в дачах Демидовских
заводов)
в первых годах XVIII века, пришли с Керженца.] он.
В то время из чужих краев приезжал на
завод его владелец.
И на
заводе про его стариков ни слуху ни духу. Не нашел Сергей Андреич и дома, где родился он, где познал первые ласки матери, где явилось
в душе его первое сознание бытия… На месте старого домика стоял высокий каменный дом. Из раскрытых окон его неслись песни, звуки торбана, дикие клики пьяной гульбы… Вверх дном поворотило душу Сергея Андреича, бежал он от трактира и тотчас же уехал из
завода.
В числе знаменитых пришельцев был многоначитанный старец Иона, по прозванью Курносый, пришедший из Зауралья, с
заводов демидовских, ублажаемый и доселе старообрядцами за ревность вере, за писания
в пользу старообрядства и за строгую жизнь.
Тогда же пришла на Каменный Вражек Манефа Старая. Была она из купеческого рода Осокиных, города Балахны, богатых купцов, имевших суконную фабрику
в Казани и медеплавильные
заводы на отрогах Урала. Управляющие демидовскими
заводами на Урале были ей также свойственники. Когда Осокины стали дворянами, откинулись они от скита раскольничьего, обитель обедняла, и обитель Осокиных прозвалась обителью Рассохиных. Бедна и скудна была, милостями матери Манефы только и держалась.
Висимские леса, где много было скитов, — недалеко от Нижнетагильского
завода.] были
в постоянных сношениях с ними.
Темная история Веры Иевлевны не повредила Манефиной обители. Мать Екатерина, умная и строгая женщина, сумела поддержать былую славу ее. Ни с Москвой, ни с Казанью, ни с уральскими
заводами связи не были ею порваны. Правда, к матери Екатерине не привозили осетров и масла с золотом, а из Москвы именитые купцы перестали наезжать за добытым
в скитском подземелье песочком, но подаяния не оскудевали, новая игуменья с нужными людьми ладить умела.
В Плетенях на Кабане был у него мыловаренный
завод, рядом с ним китаечная фабрика.
— Так.
В китаечном да
в мыльном… — раздумывал Макар Тихоныч. — Это хорошо… Фабрика у него, сказываешь, да
завод?
Она у Молявиных пароход купила, «Соболь» прозывается, восемьдесят сил, буксирный, плавал всего только три воды, строен
в Сóромове у Бенардаки [Пароходный
завод близ Нижнего, на Волге, возле дер. Сóромовой.].
Полуехту Семенычу было писано, чтоб закупил он кирпичи да изразцов для печей, а если нет готового кирпича, заказал бы скорей на
заводе, а купчую бы крепость на все дома и на все дворовые места писал на ее одно Манефино имя, а совершать купчие она приедет
в город сама после Казанской на возвратном пути из Шарпана.
В таком же беспорядочном виде велось хозяйство и на конном и скотном дворах. Несмотря на изобилие сенокосов, сена почти никогда недоставало, и к весне скотина выгонялась в поле чуть живая. Молочного хозяйства и
в заводе не было. Каждое утро посылали на скотную за молоком для господ и были вполне довольны, если круглый год хватало достаточно масла на стол. Это было счастливое время, о котором впоследствии долго вздыхала дворня.
В Егоре девочка узнала кержака: и по покрою кафтана, и по волосам, гладко подстриженным до бровей, от одного уха до другого, и по особому складу всего лица, — такое сердитое и скуластое лицо, с узкими темными глазками и окладистою бородой, скатавшиеся пряди которой были запрятаны под ворот рубахи из домашней пестрядины. Наверное, этот кержак ждет, когда проснется папа, а папа только напьется чаю и сейчас пойдет
в завод.
Неточные совпадения
А потому советуем и приказываем: водку кушать только перед обедом, но и то из малой рюмки;
в прочее же время безопасно кушать пиво, которое ныне
в весьма превосходном качестве и не весьма дорогих цен из
заводов 1-й гильдии купца Семена Козыря отпущается".
Но таково было ослепление этой несчастной женщины, что она и слышать не хотела о мерах строгости и даже приезжего чиновника велела перевести из большого блошиного
завода в малый.
Пытались было зажечь клоповный
завод, но
в действиях осаждающих было мало единомыслия, так как никто не хотел взять на себя обязанность руководить ими, — и попытка не удалась.
Он строго порицал распоряжение, вследствие которого приезжий чиновник был засажен
в блошиный
завод, и предрекал Глупову великие от того бедствия.
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте вы меня, а я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и
заводы — что же-с! Все это вам же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и
в этом препятствовать не стану! Только с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому что тут недолго и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите — что хорошего!