Неточные совпадения
И вдруг не сонное видение, не образ, зримый только духом, а как есть человек во плоти, полный жизни, явился перед нею… Смутилась старица… Насмеялся враг рода человеческого над ее подвигами и богомыслием!.. Для чего ж были долгие годы душевной борьбы, к чему послужили всякого рода лишения, суровый пост, измождение плоти, слезная, умная молитва?.. Неужели
все напрасно?..
Минута одна, и как вихрем свеяны двадцатипятилетние труды, молитвы, воздыхания,
все,
все…
Еще
минута тишины, и в вершине раздался отрывистый, жалобный крик птицы, хлопанье крыльев, и затем
все смолкло: куница поймала добычу и пьет горячую кровь из перекушенного горла тетерева…
А волки
все близятся, было их до пятидесяти, коли не больше. Смелость зверей росла с каждой
минутой: не дальше как в трех саженях сидели они вокруг костров, щелкали зубами и завывали. Лошади давно покинули торбы с лакомым овсом, жались в кучу и, прядая ушами, тревожно озирались. У Патапа Максимыча зуб на зуб не попадал; везде и всегда бесстрашный, он дрожал, как в лихорадке. Растолкали Дюкова, тот потянулся к своей лисьей шубе, зевнул во
всю сласть и, оглянувшись, промолвил с невозмутимым спокойствием...
Лесники засуетились. Пяти
минут не прошло, как
все уж ехали друг за дружкой по узкой лесной тропе.
Минут через пять отец Михаил принес красные картинки и получил от паломника семьсот рублей. Долго опытный глаз игумна рассматривал на свет каждую бумажку, мял между пальцами и оглядывал со
всех сторон.
Десяти лет не
минуло, и он уж
все заводские песни знал наизусть, так и заливается, бывало, звонким голоском на запольных [Запольными хороводами зовутся те, что бывают вне завода (селения при заводах зовут заводами же).
Икнулось ли на этот раз Стуколову, нет ли, зачесалось ли у него левая бровь, загорелось ли левое ухо — про то не ведаем. А подошла такая
минута, что силантьевская гарь повернула затеи паломника вниз покрышкой. Недаром шарил он ее в чемодане, когда Патап Максимыч в бане нежился, недаром пытался подменить ее куском изгари с обительской кузницы… Но нельзя было
всех концов в воду упрятать — силантьевская гарь у Патапа Максимыча о ту пору в кармане была…
Хоть молода была Вера Иевлевна, тридцати лет тогда ей не
минуло, но
все у одра умиравшей Назареты согласились быть под ее началом.
И голос Виринеи
все мягче и мягче становился; не прошло трех-четырех
минут, обычным добродушным голосом говорила она пристававшим к ней девицам...
Засуетились по кельям… «С матушкой попритчилось!.. Матушка умирает», — передавали одни келейницы другим, и через несколько
минут весть облетела
всю обитель… Сошлись матери в игуменьину келью, пришла и Марья Гавриловна.
Все в слезах, в рыданьях. Фленушка, стоя на коленях у постели и склонив голову к руке Манефы, ровно окаменела…
С ранней зари по
всему дому беготня, суетня ни на
минуту не стихала…
Минут через пять вошла Аркадия, а следом за ней Таифа. Сотворя семипоклонный начáл перед иконами и обычные метания перед игуменьей, поклонились они на
все стороны и, смиренно поджав руки на груди, стали перед Манефой, ожидая ее приказаний.
Когда
все разошлись, Василий Борисыч несколько
минут дружелюбно побеседовал с Виринеей про гуслицких Илию с Енохом и за великую тайну сказал ей, что, отъезжая из Москвы, сам то же слышал на Рогожском от матери Пульхерии… Этим Виринея была очень утешена… Значит, ее правда, не Манефина, значит, не ложное сказал ей старчик, приведенный ронжинскими ребятами… Распрощался наконец и Василий Борисыч с Виринеей. Последний вышел он из келарни.
Смолкла Манефа, а Фленушка
все еще стояла перед ней и молча общипывала листья со стоявшей в углу троицкой березки.
Минут с пять длилось молчанье.
Недолго, кажется, прогостил Алексей в дому родительском — суток не
минуло, а неприветно что-то стало после отъезда его. Старик Трифон и в токарню не пошел, хоть была у него срочная работа. Спозаранок завалился в чулане, и долго слышны были порывистые, тяжкие вздохи его… Фекла Абрамовна в моленной заперлась… Параня с сестрой в огород ушли гряды полоть, и там меж ними ни обычного смеху, ни звонких песен, ни деревенских пересудов… Ровно замерло
все в доме Трифона Лохматого.
Прошло
минут с пять; один молчит, другой ни слова. Что делать, Алексей не придумает — вон ли идти, на диван ли садиться, новый ли разговор зачинать, или, стоя на месте, выжидать, что будет дальше… А Сергей Андреич
все по комнате ходит, хмуря так недавно еще сиявшее весельем лицо.
— И впрямь, матушка! Распоряжусь по твоему совету. Время-то есть, — молвила Маргарита. — Сию же
минуту поеду, сегодня же за ночь из моленной
все выберу, а завтра чуть свет сама к Полуехту Семенычу свезу… За полезный совет благодарю покорно, — прибавила она, низко поклонившись Манефе.
К вам в комнату на несколько минут; // Там стены, воздух — всё приятно! // Согреют, оживят, мне отдохнуть дадут // Воспоминания об том, что невозвратно! // Не засижусь, войду,
всего минуты две, // Потом, подумайте, член А́нглийского клуба, // Я там дни целые пожертвую молве // Про ум Молчалина, про душу Скалозуба.
Неточные совпадения
Подсмотри в щелку и узнай
все, и глаза какие: черные или нет, и сию же
минуту возвращайся назад, слышишь?
Марья Антоновна. Да, право, маменька, чрез
минуты две
всё узнаем. Уж скоро Авдотья должна прийти. (Всматривается в окно и вскрикивает.)Ах, маменька, маменька! кто-то идет, вон в конце улицы.
В то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду
всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как и тот, который за
минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
В одном месте пожар уже в полном разгаре;
все строение обнял огонь, и с каждой
минутой размеры его уменьшаются, и силуэт принимает какие-то узорчатые формы, которые вытачивает и выгрызает страшная стихия.
В эту торжественную
минуту Угрюм-Бурчеев вдруг обернулся
всем корпусом к оцепенелой толпе и ясным голосом произнес: