Неточные совпадения
И Фекла покорно пошла в заднюю, где была у них небольшая моленна.
Взявши в
руку лестовку, стала за налой. Читая канон Богородице, хотелось ей забыть новое, самое тяжкое изо всех постигших ее, горе.
Спать улеглись, а Фекла все еще клала в моленной земные поклоны. Кончив молитву, вошла она в избу и стала на колени у лавки, где, разметавшись, крепким сном спал любимец ее, Саввушка. Бережно
взяла она в
руки сыновнюю голову, припала к ней и долго, чуть слышно, рыдала.
— Это ты хорошо говоришь, дружок, по-Божьему, — ласково
взяв Алексея за плечо, сказал Патап Максимыч. — Господь пошлет; поминай чаще Иева на гноищи. Да… все имел, всего лишился, а на Бога не возроптал; за то и подал ему Бог больше прежнего. Так и ваше дело — на Бога не ропщите,
рук не жалейте да с Богом работайте, Господь не оставит вас — пошлет больше прежнего.
— Сначала речь про кельи поведи, не заметил бы, что мысли меняешь. Не то твоим словам веры не будет, — говорила Фленушка. — Скажи: если, мол, ты меня в обитель не пустишь, я, мол, себя не пожалею: либо
руки на себя наложу, либо какого ни на есть парня
возьму в полюбовники да «уходом» за него и уйду… Увидишь, какой тихонький после твоих речей будет… Только ты скрепи себя, что б он ни делал. Неровно и ударит: не робей, смело говори да строго, свысока.
Медленно и робко ступил Алексей шаг, ступил другой,
взял Настю за
руку.
С крещенского сочельника, когда Микешка вновь принят был зятем в дом, он еще капли в рот не брал и работал усердно. Только работа его не спорилась:
руки с перепоя дрожали. Под конец
взяла его тоска — и выпить хочется и погулять охота, а выпить не на что, погулять не в чем. Украл бы что, да по приказу Аксиньи Захаровны зорко смотрят за ним. Наверх Микешке ходу нет. Племянниц еще не видал: Аксинья Захаровна заказала братцу любезному и близко к ним не подходить.
— Не слыхал?.. — с лукавой усмешкой спросил паломник. — А из чего это у тебя сделано? — спросил он Патапа Максимыча,
взявши его за
руку, на которой для праздника надеты были два дорогих перстня.
Не обнес Патап Максимыч и шурина, сидевшего рядом с приставленным к нему Алексеем… Было время, когда и Микешка, спуская с забубенными друзьями по трактирам родительские денежки, знал толк в этом вине…
Взял он рюмку дрожащей
рукой, вспомнил прежние годы, и что-то ясное проблеснуло в тусклых глазах его… Хлебнул и сплюнул.
Тяжело опустилась на стул Манефа. Фленушка
взяла ее за
руки. Как лед холодные.
— И в
руки такую дрянь не
возьму, — отвечал паломник. — Погляди-ка на орла-то — хорош вышел, нечего сказать!.. Курица, не орел, да еще одно крыло меньше другого… Мой совет: спусти-ка ты до греха весь пятирублевый струмент в Усту, кое место поглубже. Право…
— Это кровь в тебе бродит, Марьюшка, — внушительно заметила Фленушка. — Знаю по себе. Иной раз до того доходит, так бы вот
взяла да
руки на себя и наложила… Приедет, что ли, Семен-от Петрович?
Красивый, статный молодой незнакомец
взял трепетавшую от страха девушку под
руку, сильной
рукой раздвинул толпу и вывел на простор полуживую Машу.
— Что ты, что ты?.. Настенька… Милая!.. Подумай, какое слово ты молвила! — говорил Алексей,
взяв ее за
руку.
О враге-лиходее ни слуху, ни духу… Вспомнит его Настя, сердце так и закипит, так
взяла бы его да своими
руками и порешила… Не хочется врага на уме держать, а что-то тянет к окну поглядеть, нейдет ли Алексей, и грустно ли смотрит он аль весело.
— Настенька!.. Друг ты мой сердечный!.. — умоляющим голосом заговорил Алексей,
взяв за
руку девушку. — Какое ты слово опять молвила!.. Я-то тебя не люблю?.. Отдай, отдай ленту да колечко, отдай назад, моя ясынька, солнышко мое ненаглядное… Я не люблю?.. Да я за тебя в огонь и в воду пойду…
Не смел Алексей сесть на диван, крытый бархатом, но с приветливой улыбкой
взял Колышкин его за
руку и, подтащив к дивану, чуть не силком посадил его промеж себя и англичанина.
Делать нечего — писарь велик человек, все у него в
руках, а
руки на то и привешены, чтобы посулы да подносы от людей принимать. Поклонились гривной с души воскормленнику… Что делать? Поневоле к полю, коли лесу нет…
Взял деньги Морковкин — не поморщился да, издеваясь, примолвил старосте...
Игуменья отведала кутьи, поминая покойницу, и,
взяв блюдо на
руки, обратилась к предстоящим.
— Гляди, красавица, — говорила Тане знахарка, копая один корень
руками. — Вот сильная трава… Ростом она с локоть, растет кусточком, цветок у ней, вишь, какой багровый, а корень-от, гляди, крест-накрест… Железом этот корень копать не годится,
руками надо брать… Это Петров крест [Петров крест — Lathraea Squammaria.], охраняет он от нечистой силы…
Возьми.
Таня
взяла корешок. Знахарка продолжала сбор трав и рытье кореньев… Тихо и плавно нагибала она стройный стан свой, наклоняясь к земле… Сорвет ли травку,
возьмет ли цветочек, выроет ли корень — тихо и величаво поднимает его кверху и очами, горящими огнем восторга, ясно глядит на алую зарю, разливавшуюся по небосклону. Горят ее щеки, высоко подымается грудь, и вся она дрожит в священном трепете… Высоко подняв
руку и потрясая сорванною травой в воздухе, восторженно восклицает...
Ежели б ее, к примеру сказать,
взять за себя, беспременно пришлось бы из тестиных
рук смотреть…
А сам, идя рядышком с Прасковьей Патаповной, понемножку да потихоньку к ней близится… Та краснеет, сторонится… К такому месту подошли, что некуда сторониться — густо разрослись тут кусты можжевельника. Василий Борисыч будто невзначай коснулся
руки Парашиной. Она дрогнула, но
руки не отняла… И как же заныло, как сладко защемило сердце девушки, когда он
взял ее за
руку…
Василий Борисыч возле нее на травку сел и молча
взял за
руку. Параша ни слова.
— Напрасно, матушка, беспокоилась, право, напрасно, — сказала Манефа, однако
взяла из
рук Таисеи поднос и поставила его на стол.
И когда он выпустил из объятий Фленушку, она
взяла его
руками за уши и, слегка притянув к себе, холодно поцеловала.
Чуть не все старообрядское Писание знала она наизусть, и, в случае спора, стоило ей только книгу
взять в
руки, тотчас где надо раскроет, тотчас укажет перстом на спорное место.
— Король-девка! — вскликнула Дарья Никитишна. — Только знаешь, что скажу я тебе нá это, Дунюшка? Живучи с такою женой, муж-то не вытерпел бы, не гудок, а плеть в
руки взял бы — запела б песню другим голосом, как раз-другой обошел бы он тебя дубовым корешком.
Подсел на лужке возле Параши Василий Борисыч. Фленушка за темнотой не видала, — а и увидела, так в сторонку бы отвернулась, — как Василий Борисыч
взял Парашу за
руку и страстно пожал ее. Параша тем же ему ответила.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая
рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип,
возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Пусть каждый
возьмет в
руки по улице… черт
возьми, по улице — по метле! и вымели бы всю улицу, что идет к трактиру, и вымели бы чисто…
Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в
руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе
взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
Опять я испугалася, // Макара Федосеича // Я не узнала: выбрился, // Надел ливрею шитую, //
Взял в
руки булаву, // Как не бывало лысины. // Смеется: — Что ты вздрогнула? — // «Устала я, родной!»
«А что? ему, чай, холодно, — // Сказал сурово Провушка, — // В железном-то тазу?» // И в
руки взять ребеночка // Хотел. Дитя заплакало. // А мать кричит: — Не тронь его! // Не видишь? Он катается! // Ну, ну! пошел! Колясочка // Ведь это у него!..