За тою же самою занавесью я услышал такие слова: „А ну, покажи-ка мне этого
умного попа, который, я слышала, приобык правду говорить?“ И с сим занавесь как бы мановением чародейским, на не видимых шнурах, распахнулась, и я увидал пред собою саму боярыню Плодомасову.
Неточные совпадения
— Петровна у меня вместо матери, любит меня, точно кошку. Очень
умная и революционерка, — вам смешно? Однако это верно: терпеть не может богатых, царя, князей,
попов. Она тоже монастырская, была послушницей, но накануне пострига у нее случился роман и выгнали ее из монастыря. Работала сиделкой в больнице, была санитаркой на японской войне, там получила медаль за спасение офицеров из горящего барака. Вы думаете, сколько ей лет — шестьдесят? А ей только сорок три года. Вот как живут!
— И! нет, какой характер! Не глупа, училась хорошо, читает много книг и приодеться любит. Поп-то не бедный: своя земля есть. Михайло Иваныч, помещик, любит его, — у него там полная чаша! Хлеба, всякого добра — вволю; лошадей ему подарил, экипаж, даже деревьями из оранжерей комнаты у него убирает.
Поп умный, из молодых — только уж очень по-светски ведет себя: привык там в помещичьем кругу. Даже французские книжки читает и покуривает — это уж и не пристало бы к рясе…
Жил-был дьяк Евстигней, // Думал он — нет его
умней, // Ни в
попах, ни в боярах, // Ни во псах, самых старых! // Ходит он кичливо, как пырин, // А считает себя птицей Сирин, // Учит соседей, соседок, // Всё ему не так, да не эдак. // Взглянет на церковь — низка! // Покосится на улицу — узка! // Яблоко ему — не румяно! // Солнышко взошло — рано! // На что ни укажут Евстигнею, // А он:
Вихрова по преимуществу поражала в юном пастыре явная неразвитость его. «Прежние
попы как-то
умней и образованней были», — думал он. Священник, наконец, встал на ноги и, видимо, некоторое время сбирался что-то такое сказать.
— Впрочем, — начал снова Туганов, — про ваш город сказал, что тут крепко. «Там, говорит, у меня есть два
попа: один
умный, другой — благочестивый».