Неточные совпадения
Познакомившись с ним ближе, я, во-первых,
открыл существование в его инвентаре нескольких вещей, настолько ненужных, что их даже нельзя было заложить, и которые Пепко тщательно прятал: вышитая шелком закладка для книг, таковая же перотерка и т. д.; во-вторых, я сделался невольным свидетелем некоторых поступков, не соответствовавших общему характеру Пепки, и, наконец, в-третьих, время от времени на имя Пепки получались таинственные письма, которые не имели ничего общего с письмами «одной доброй
матери» и которые Пепко, не распечатывая, торопливо прятал в карман.
Например, припоминая разговор с Александрой Васильевной в саду, я точно
открыл трещину в том, что еще час назад было и естественно, и понятно, и просто — именно: одна добрая
мать, получающая маленькую пенсию, адрес Пески, работа на магазин, и тут же шелковое платье, зонтик, перчатки и т. д.
Дальнейшее представляло короткую поэму мучительства и смерти. Дочь из погреба молит
мать открыть дверь… — Ой, мамо, мамо! Вiдчинiть, бо вiн мене зарiже… — «Ой, доню, доню, нещасна наша доля… Як вiдчиню, то зарiже обоих…» — Ой, мамо, мамо, — молит опять дочь… — И шаг за шагом в этом диалоге у запертой двери развертывается картина зверских мучений, которая кончается последним восклицанием: — Не вiдчиняйте, мамо, бо вже менi й кишки висотав… — И тогда в темном погребе все стихает…
К ней-то и обратилась Хвостова, прося написать сыну о переводе ее первенца на службу под непосредственное начальство всемогущего графа, надеясь при дружбе с
матерью открыть, таким образом, своему Пете блестящую карьеру.
Как-то вечером Марья Корсунова постучала с улицы в окно, и, когда
мать открыла раму, она громким шепотом заговорила:
Неточные совпадения
Упала на колени я: // «
Открой мне,
Матерь Божия, // Чем Бога прогневила я?
Она всякому
открыла бы их скорее, чем
матери.
Он поднялся опять на локоть, поводил спутанною головой на обе стороны, как бы отыскивая что-то, и
открыл глаза. Тихо и вопросительно он поглядел несколько секунд на неподвижно стоявшую пред ним
мать, потом вдруг блаженно улыбнулся и, опять закрыв слипающиеся глаза, повалился, но не назад, а к ней, к ее рукам.
Видел я, как подобрали ее локоны, заложили их за уши и
открыли части лба и висков, которых я не видал еще; видел я, как укутали ее в зеленую шаль, так плотно, что виднелся только кончик ее носика; заметил, что если бы она не сделала своими розовенькими пальчиками маленького отверстия около рта, то непременно бы задохнулась, и видел, как она, спускаясь с лестницы за своею
матерью, быстро повернулась к нам, кивнула головкой и исчезла за дверью.
Почти в каждом учителе Клим
открывал несимпатичное и враждебное ему, все эти неряшливые люди в потертых мундирах смотрели на него так, как будто он был виноват в чем-то пред ними. И хотя он скоро убедился, что учителя относятся так странно не только к нему, а почти ко всем мальчикам, все-таки их гримасы напоминали ему брезгливую мину
матери, с которой она смотрела в кухне на раков, когда пьяный продавец опрокинул корзину и раки, грязненькие, суховато шурша, расползлись по полу.