Неточные совпадения
Вернувшись домой, Галактион почувствовал себя чужим в стенах, которые сам строил. О себе и о жене он не беспокоился, а вот что будет
с детишками? У него даже сердце защемило при мысли о детях. Он больше других любил первую дочь Милочку, а старший сын был баловнем
матери и дедушки. Младшая Катя
росла как-то сама по себе, и никто не обращал на нее внимания.
Долго Галактион ходил по опустевшему гнезду, переживая щемящую тоску. Особенно жутко ему сделалось, когда он вошел в детскую. Вот и забытые игрушки, и пустые кроватки, и детские костюмчики на стене… Чем бедные детки виноваты? Галактион присел к столу
с игрушками и заплакал. Ему сделалось страшно жаль детей. У других-то все по-другому, а вот эти будут сиротами
расти при отце
с матерью… Нет, хуже! Ах, несчастные детки, несчастные!
Неточные совпадения
Лонгрен поехал в город, взял расчет, простился
с товарищами и стал
растить маленькую Ассоль. Пока девочка не научилась твердо ходить, вдова жила у матроса, заменяя сиротке
мать, но лишь только Ассоль перестала падать, занося ножку через порог, Лонгрен решительно объявил, что теперь он будет сам все делать для девочки, и, поблагодарив вдову за деятельное сочувствие, зажил одинокой жизнью вдовца, сосредоточив все помыслы, надежды, любовь и воспоминания на маленьком существе.
Отцы и
матери! вам басни сей урок. // Я рассказал её не детям в извиненье: // К родителям в них непочтенье // И нелюбовь — всегда порок; // Но если
выросли они в разлуке
с вами, // И вы их вверили наёмничьим рукам: // Не вы ли виноваты сами, // Что в старости от них утехи мало вам?
В селе Верхлёве, где отец его был управляющим, Штольц
вырос и воспитывался.
С восьми лет он сидел
с отцом за географической картой, разбирал по складам Гердера, Виланда, библейские стихи и подводил итоги безграмотным счетам крестьян, мещан и фабричных, а
с матерью читал Священную историю, учил басни Крылова и разбирал по складам же «Телемака».
Утешься, добрая
мать: твой сын
вырос на русской почве — не в будничной толпе,
с бюргерскими коровьими рогами,
с руками, ворочающими жернова. Вблизи была Обломовка: там вечный праздник! Там сбывают
с плеч работу, как иго; там барин не встает
с зарей и не ходит по фабрикам около намазанных салом и маслом колес и пружин.
— Да, соловей, он пел, а мы
росли: он нам все рассказал, и пока мы
с Марфой Васильевной будем живы — мы забудем многое, все, но этого соловья, этого вечера, шепота в саду и ее слез никогда не забудем. Это-то счастье и есть, первый и лучший шаг его — и я благодарю Бога за него и благодарю вас обеих, тебя,
мать, и вас, бабушка, что вы обе благословили нас… Вы это сами думаете, да только так, из упрямства, не хотите сознаться: это нечестно…