Неточные совпадения
Теперь роли переменились. Женившись, Галактион сделался совершенно другим человеком. Свою покорность отцу он теперь выкупал вызывающею самостоятельностью, и
старик покорился, хотя и не вдруг. Это была серьезная борьба. Михей Зотыч сердился больше всего на то, что Галактион начал
относиться к нему свысока, как
к младенцу, — выслушает из вежливости, а потом все сделает по-своему.
Этот первый завтрак служил для Галактиона чем-то вроде вступительного экзамена. Скоро он почувствовал себя у Стабровских если не своим, то и не чужим. Сам
старик только иногда конфузил его своею изысканною внимательностью. Галактион все-таки
относился к магнату с недоверием. Их окончательно сблизил случайный разговор, когда Галактион высказал свою заветную мечту о пароходстве. Стабровский посмотрел на него прищуренными глазами, похлопал по плечу и проговорил...
Старик настолько увлекся своею новою постройкой, что больше ничего не желал знать. Дело дошло до того, что он
отнесся как-то совсем равнодушно даже
к оправданию родного сына Лиодора.
— Ах, это совсем другое дело! Мы,
старики, в силу вещей,
относимся к людям снисходительнее, хотя и ворчим. Молодость нетерпима, а за старостью стоит громадный опыт, который говорит, что на земле совершенства нет и что все относительно. У
стариков, если хочешь, своя логика.
Галактион приходил
к Луковникову с специальною целью поблагодарить
старика за хороший совет относительно Мышникова. Все устроилось в какой-нибудь один час наилучшим образом, и многолетняя затаенная вражда закончилась дружбой. Галактион шел
к Мышникову с тяжелым сердцем и не ожидал от этого похода ничего хорошего, а вышло все наоборот. Сначала Мышников
отнесся к нему недоверчиво и с обычною грубоватостью, а потом, когда Галактион откровенно объяснил свое критическое положение, как-то сразу отмяк.
Местные сотрудники и друзья газеты все знали его, но
относились к старику фамильярно и снисходительно, как принято относиться к чудакам и не очень назойливым графоманам.
Предполагаемый дедушкин капитал составлял центр тяжести, к которому тяготело все потомство, не исключая и нас, внуков. Все
относились к старику как-то загадочно, потому что никто, повторяю, не знал достоверно размеров сокровища, которым он обладал. Поэтому наперсница Настасья и чиновник Клюквин служили предметом всевозможных ласкательств.
Жизнь его пошла ровно и гладко. Он хотел нравиться хозяину, чувствовал, понимал, что это выгодно для него, но
относился к старику с подстерегающей осторожностью, без тепла в груди. Страх перед людьми рождал в нём желание угодить им, готовность на все услуги ради самозащиты от возможного нападения. Постоянное ожидание опасности развивало острую наблюдательность, а это свойство ещё более углубляло недоверие к людям.
Неточные совпадения
Четырех дней было достаточно для того, чтоб Самгин почувствовал себя между матерью и Варавкой в невыносимом положении человека, которому двое людей навязчиво показывают, как им тяжело жить. Варавка, озлобленно ругая купцов, чиновников, рабочих, со вкусом выговаривал неприличные слова, как будто забывая о присутствии Веры Петровны, она всячески показывала, что Варавка «ужасно» удивляет ее, совершенно непонятен ей, она
относилась к нему, как бабушка
к Настоящему
Старику — деду Акиму.
«Почти
старик уже. Он не видит, что эти люди
относятся к нему пренебрежительно. И тут чувствуется глупость: он должен бы для всех этих людей быть ближе, понятнее студента». И, задумавшись о Дьяконе, Клим впервые спросил себя: не тем ли Дьякон особенно неприятен, что он, коренной русский церковник, сочувствует революционерам?
Он стал подробно рассказывать о своем невольном знакомстве с поручиком, о том, как жестко
отнесся поручик
к старику жандарму. Но Дуняшу несчастье жандарма не тронуло, а когда Самгин рассказал, как хулиган сорвал револьвер, — он слышал, что Дуняша прошептала:
Поступив
к нему, я тотчас заметил, что в уме
старика гнездилось одно тяжелое убеждение — и этого никак нельзя было не заметить, — что все-де как-то странно стали смотреть на него в свете, что все будто стали
относиться к нему не так, как прежде,
к здоровому; это впечатление не покидало его даже в самых веселых светских собраниях.
К Привалову
старик отнесся с какой-то скрытой иронией, почти враждебно, хотя прослезился и поцеловал его.