Неточные совпадения
— И писарь богатимый… Не разберешь, кто кого богаче. Не житье им здесь, а масленица… Мужики богатые, а земля — шуба шубой. Этого и званья нет, штобы навоз вывозить на пашню: земля-матушка сама родит. Вот какие места здесь… Крестьяны государственные, наделы у них большие, —
одним елевом, пшеничники. Рожь сеют
только на продажу… Да тебе-то какая печаль? Вот привязался человек!
Ермилыч даже закрыл глаза, когда задыхавшийся под напором бешенства писарь ударил кулаком по столу. Бродяга тоже съежился и
только мигал своими красными веками. Писарь выскочил из-за стола, подбежал к нему, погрозил кулаком, но не ударил, а израсходовал вспыхнувшую энергию на окно, которое распахнул с треском, так что жалобно зазвенели стекла. Сохранял невозмутимое спокойствие
один Вахрушка, привыкший к настоящему обращению всякого начальства.
Писарь
только хотел выскочить из-за стола, но бродяга его предупредил и
одним прыжком точно нырнул в раскрытое окно,
только мелькнули голые ноги.
Одно имя суслонского писаря заставило хозяина даже подпрыгнуть на месте. Хороший мужик суслонский писарь? Да это прямой разбойник,
только ему нож в руки дать… Живодер и христопродавец такой, каких белый свет не видывал. Харитон Артемьич раскраснелся, закашлялся и замахал своими запухшими красными руками.
Серафима ела выскочку глазами, и
только одна Агния оставалась безучастной ко всему и внимательно рассматривала лысую голову мудреного гостя.
Одним словом, Анфуса Гавриловна оказалась настоящим полководцем, хотя гость уже давно про себя прикинул в уме всех трех сестер: младшая хоть и взяла и красотой и удалью, а еще невитое сено, икона и лопата из нее будет; средняя в самый раз, да
только ленива, а растолстеет — рожать будет трудно; старшая, пожалуй, подходящее всех будет, хоть и жидковата из себя и модничает лишнее.
Старик Колобов остановился у
одной лавки, где шла ожесточенная игра, сопровождавшаяся веселым ржаньем, прибаутками и тычками, посмотрел на молодцов и
только покачал головой.
— Есть и такой грех. Не пожалуемся на дела, нечего бога гневить. Взысканы через число…
Только опять и то сказать, купца к купцу тоже не применишь. Старинного-то, кондового купечества немного осталось, а развелся теперь разный мусор. Взять вот хоть этих степняков, — все они с бору да с сосенки набрались.
Один приказчиком был, хозяина обворовал и на воровские деньги в люди вышел.
— И своей фальшивой и привозные. Как-то наезжал ко мне по зиме
один такой-то хахаль, предлагал купить по триста рублей тысячу. «У вас, говорит, уйдут в степь за настоящие»… Ну, я его, конечно, прогнал. Ступай, говорю, к степнякам, а мы этим самым товаром не торгуем… Есть, конечно, и из мучников всякие. А
только деньги дело наживное: как пришли так и ушли. Чего же это мы с тобой в сухую-то тары-бары разводим? Пьешь чай-то?
— Пока мала, и пусть побалуется, а когда в разум войдет, мы и строгость покажем.
Одна ведь она у меня, как перст…
Только и свету в окне.
— Посмотрим, — бормотал он, поглядывая на Галактиона. —
Только ведь в устье-то вода будет по весне долить. Сила не возьмет…
Одна другую реки будут подпирать.
Известно было
только одно, что он был «по старой вере».
Анфуса Гавриловна все это слышала из пятого в десятое, но
только отмахивалась обеими руками: она хорошо знала цену этим расстройным свадебным речам. Не
одно хорошее дело рассыпалось вот из-за таких бабьих шепотов. Лично ей жених очень нравился, хотя она многого и не понимала в его поведении. А главное, очень уж пришелся он по душе невесте. Чего же еще надо? Серафимочка точно помолодела лет на пять и была совершенно счастлива.
И действительно, Галактион интересовался, главным образом, мужским обществом. И тут он умел себя поставить и просто и солидно: старикам — уважение, а с другими на равной ноге. Всего лучше Галактион держал себя с будущим тестем, который закрутил с самого первого дня и мог говорить
только всего
одно слово: «Выпьем!» Будущий зять оказывал старику внимание и делал такой вид, что совсем не замечает его беспросыпного пьянства.
Все удивлялись
только одному, откуда хитрый немец берет деньги, чтобы так наряжать жену: ни торговли, ни службы, ни определенных занятий, ни капитала, а живет на широкую ногу.
Веселилась и радовалась
одна невеста, Серафима Харитоновна. Очень уж по сердцу пришелся ей молодой жених, и она видела
только его
одного. Скорее бы
только все кончилось… С нею он был сдержанно-ласков, точно боялся проявить свою жениховскую любовь.
Только раз Галактион Михеич сказал невесте...
Другие называли Огибенина просто «Еграшкой модником». Анфуса Гавриловна была взята из огибенинского дома, хотя и состояла в нем на положении племянницы. Поэтому на малыгинскую свадьбу Огибенин явился с большим апломбом, как
один из ближайших родственников. Он относился ко всем свысока, как к дикарям, и чувствовал себя на
одной ноге
только с Евлампией Харитоновной.
Из них запольские купцы признали
только одного, известного степного богатыря Сашку Горохова, крестившегося четырехпудовою гирей.
Последними уже к большому столу явились два новых гостя.
Один был известный поляк из ссыльных, Май-Стабровский, а другой — розовый, улыбавшийся красавец, еврей Ечкин. Оба они были из дальних сибиряков и оба попали на свадьбу проездом, как знакомые Полуянова. Стабровский, средних лет господин, держал себя с большим достоинством. Ечкин поразил всех своими бриллиантами, которые у него горели везде, где
только можно было их посадить.
Впрочем, Галактион упорно отгонял от себя все эти мысли. Так, глупость молодая, и больше ничего. Стерпится — слюбится. Иногда Серафима пробовала с ним заговаривать о серьезных делах, и он видел
только одно, что она ровно ничего не понимает. Старается подладиться к нему и не умеет.
Галактион накинул халат и отправился в контору, где временно помещен был Харитон Артемьич. Он сидел на кровати с посиневшим лицом и страшно выкаченными глазами. Около него была
одна Харитина. Она тоже
только что успела соскочить с постели и была в
одной юбке. Плечи были прикрыты шалью, из-под которой выбивалась шелковая волна чудных волос. Она была бледна и в упор посмотрела на Галактиона.
Девушка знала, как нужно отваживаться с пьяницей-отцом, и распоряжалась, как у себя дома. Старик сидел попрежнему на кровати и тяжело хрипел. Временами из его груди вырывалось неопределенное мычание, которое понимала
только одна Харитина.
— Милый, милый! — шептала она в исступлении, закрывая глаза. —
Только один раз. Разве та, другая, умеет любить? А я-то тосковала по нем, я-то убивалась!
Припоминая подробности вчерашней сцены, Галактион отчетливо знал
только одно, именно, что он растерялся, как мальчишка, и все время держал себя дураком.
А можно верить
только одному — делу.
Мельница давно уже не справлялась с работой, и Галактион несколько раз поднимал вопрос о паровой машине, но старик и слышать ничего не хотел, ссылаясь на страх пожара. Конечно, это была
только одна отговорка, что Галактион понимал отлично.
Было часов одиннадцать, и Евлампия Харитоновна еще спала, чему Галактион был рад. Он не любил эту модницу больше всех сестер. Такая противная бабенка, и ее мог выносить
только один Штофф.
Она закрыла лицо руками и тихо заплакала. Он видел
только, как вздрагивала эта высокая лебединая грудь, видел эти удивительные руки, чудные русалочьи волосы и чувствовал, что с ним делается что-то такое большое, грешное, бесповоротное и чудное. О,
только один миг счастья, тень счастья! Он уже протянул к ней руки, чтоб схватить это гибкое и упругое молодое тело, как она испуганно отскочила от него.
Он схватил ее и привлек к себе. Она не сопротивлялась и
только смотрела на него своими темными большими глазами. Галактион почувствовал, что это молодое тело не отвечает на его безумный порыв ни
одним движением, и его руки распустились сами собой.
— Муж? — повторила она и горько засмеялась. — Я его по неделям не вижу… Вот и сейчас закатился в клуб и проиграет там до пяти часов утра, а завтра в уезд отправится.
Только и видела… Сидишь-сидишь
одна, и одурь возьмет. Тоже живой человек… Если б еще дети были… Ну, да что об этом говорить!.. Не стоит!
Галактион понял
только одно, что производилось разорение спившегося купца на самом законном основании, а затем, что деньги можно получать совершенно даром.
Но это была
только одна отговорка. Она отлично понимала всякие дела, хотя и относилась к конкурсу совершенно равнодушно.
Галактион отлично понимал
только одно, что она находится под каким-то странным влиянием своего двоюродного брата Голяшкина и все делает по его совету.
Слушая ожесточенные выходки доктора, Галактион понимал
только одно, что он действительно полный неуч и даже не знает настоящих образованных слов.
Умный старик понимал, что попрежнему девушку воспитывать нельзя, а отпустить ее в гимназию не было сил. Ведь
только и свету было в окне, что
одна Устенька. Да и она тосковать будет в чужом городе. Думал-думал старик, и ничего не выходило; советовался кое с кем из посторонних — тоже не лучше.
Один совет — отправить Устеньку в гимназию. Легко сказать, когда до Екатеринбурга больше четырехсот верст! Выручил старика из затруднения неожиданный и странный случай.
— А между тем обидно, Тарас Семеныч. Поставьте себя на мое место. Ведь еврей такой же человек. Среди евреев есть и дураки и хорошие люди.
Одним словом, предрассудок. А что верно, так это то, что мы люди рабочие и из ничего создаем капиталы. Опять-таки: никто не мешает работать другим. А если вы не хотите брать богатства, которое лежит вот тут, под носом… Упорно не хотите. И средства есть и энергия, а
только не хотите.
Для Ечкина это было совсем не убедительно. Он развил широкий план нового хлебного дела, как оно ведется в Америке. Тут были и элеватор, и подъездные пути, и скорый кредит, и заграничный экспорт, и интенсивная культура, —
одним словом, все, что уже существовало там, на Западе. Луковников слушал и мог
только удивляться. Ему начинало казаться, что это какой-то сон и что Ечкин просто его морочит.
— Хорошо, хорошо. Все вы на
одну стать, — грубо ответил Галактион. — И цена вам всем
одна.
Только бы вырваться мне от вас.
Первым в клубе встретился Штофф и
только развел руками, когда увидал Галактиона с дамой под руку. Вмешавшись в толпу, Галактион почувствовал себя еще свободнее. Теперь уже никто не обращал на них внимания. А Прасковья Ивановна крепко держала его за руку, раскланиваясь направо и налево. В
одной зале она остановилась, чтобы поговорить с адвокатом Мышниковым, посмотревшим на Галактиона с удивлением.
— Каков уж есть. Знаю
только одно, что мне здесь нечего делать.
— Ученого учить —
только портить, — с гордостью ответил Полуянов, окончательно озлившийся на дерзкого суслонского попа. — Весь уезд могу
одним узлом завязать и отвечать не буду.
Странно, что все эти переговоры и пересуды не доходили
только до самого Полуянова. Он, заручившись благодарностью Шахмы, вел теперь сильную игру в клубе. На беду, ему везло счастье, как никогда. Игра шла в клубе в двух комнатах старинного мезонина. Полуянов заложил сам банк в три тысячи и метал. Понтировали Стабровский, Ечкин, Огибенин и Шахма. В числе публики находились Мышников и доктор Кочетов. Игра шла крупная, и Полуянов загребал куши
один за другим.
И
только всего. Полуянов совершенно растерялся и сразу упал духом. Сколько тысяч людей он заключал в скверный запольский острог, а теперь вот приходится самому. Когда он остался
один в камере, — ему предоставили льготу занять отдельную камеру, — то не выдержал и заплакал.
Галактион понимал
только одно, что не сегодня-завтра все конкурсные плутни выплывут на свежую воду и что нужно убираться отсюда подобру-поздорову. Штоффу он начинал не доверять. Очень уж хитер немец. Вот
только бы банк поскорее открыли. Хлопоты по утверждению банковского устава вел в Петербурге Ечкин и писал, что все идет отлично.
— Ведь я младенец сравнительно с другими, — уверял он Галактиона, колотя себя в грудь. — Ну, брал… ну, что же из этого? Ведь по грошам брал, и даже стыдно вспоминать, а кругом воровали на сотни тысяч. Ах, если б я
только мог рассказать все!.. И все они правы, а я вот сижу. Да это что… Моя песня спета. Будет, поцарствовал.
Одного бы
только желал, чтобы меня выпустили на свободу всего на
одну неделю: первым делом убил бы попа Макара, а вторым — Мышникова. Рядом бы и положил обоих.
— Ведь вы
только представьте себе, господа, — кричал Штофф, — мы поднимаем целый край. Мертвые капиталы получают движение, возрождается несуществовавшая в крае промышленность, торговля оживляется, земледелие процветает.
Одним словом, это… это… это — воскресение из мертвых!
Потом ему делалось обидно, что другие малыгинские зятья все зажили по-новому, кончая Галактионом, и
только он
один остался точно за штатом.
— Уж как господь пошлет, а я
только об
одном молюсь, как бы я с него лишнего не взял… да. Вот теперь попадье пришел помогать столы ставить.
Я это
только один понимаю, и ты молчи до поры.
— А мы-то! — проговорил он с тяжелым вздохом и
только махнул рукой. —
Одним словом, родимая мамынька, зачем ты
только на свет родила раба божия Флегонта? Как же нам-то жить, Галактион Михеич? Ведь этак и впрямь слопают, со всем потрохом.