Неточные совпадения
Вернувшись к отцу, Устенька в течение целого полугода никак не могла привыкнуть к мысли, что она
дома. Ей даже казалось, что она больше любит Стабровского, чем родного отца, потому что с первым у нее больше
общих интересов, мыслей и стремлений. Старая нянька Матрена страшно обрадовалась, когда Устенька вернулась домой, но сейчас же заметила, что девушка вконец обасурманилась и тоскует о своих поляках.
В
общем дома жилось тягостно, скучно, но в то же время и беспокойно. Мать с Варавкой, по вечерам, озабоченно и сердито что-то считали, сухо шумя бумагами. Варавка, хлопая ладонью по столу, жаловался:
Неточные совпадения
Среди этой
общей тревоги об шельме Анельке совсем позабыли. Видя, что дело ее не выгорело, она под шумок снова переехала в свой заезжий
дом, как будто за ней никаких пакостей и не водилось, а паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский завели кондитерскую и стали торговать в ней печатными пряниками. Оставалась одна Толстопятая Дунька, но с нею совладать было решительно невозможно.
Поэтому, независимо от мер
общих, он в течение нескольких лет сряду непрерывно и неустанно делал сепаратные [Сепара́тный — отдельный, обособленный.] набеги на обывательские
дома и усмирял каждого обывателя поодиночке.
Анна была хозяйкой только по ведению разговора. И этот разговор, весьма трудный для хозяйки
дома при небольшом столе, при лицах, как управляющий и архитектор, лицах совершенно другого мира, старающихся не робеть пред непривычною роскошью и не могущих принимать долгого участия в
общем разговоре, этот трудный разговор Анна вела со своим обычным тактом, естественностью и даже удовольствием, как замечала Дарья Александровна.
Облонский обедал
дома; разговор был
общий, и жена говорила с ним, называя его «ты», чего прежде не было. В отношениях мужа с женой оставалась та же отчужденность, но уже не было речи о разлуке, и Степан Аркадьич видел возможность объяснения и примирения.
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего
общего с тою, которую с детства знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем
Доме, где можно было встретить знакомых, и в изучении с батюшкой наизусть славянских текстов; это была религия возвышенная, таинственная, связанная с рядом прекрасных мыслей и чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить.