Агния молча проглотила эту обиду и все-таки
не переставала любить Галактиона. В их доме он один являлся настоящим мужчиной, и она любила в нем именно этого мужчину, который делает дом. Она тянулась к нему с инстинктом здоровой, неиспорченной натуры, как растение тянется к свету. Даже грубая несправедливость Галактиона не оттолкнула ее, а точно еще больше привязала. Даже Анфуса Гавриловна заметила это тяготение и сделала ей строгий выговор.
Неточные совпадения
Хозяйку огорчало главным образом то, что гость почти ничего
не ел, а только пробовал. Все свои ржаные корочки сосет да похваливает. Зато хозяин
не терял времени и за жарким переехал на херес, — значит, все было кончено, и Анфуса Гавриловна
перестала обращать на него внимание. Все равно
не послушает после третьей рюмки и устроит штуку. Он и устроил, как только она успела подумать.
—
Перестань болтать глупости! Как тебе
не стыдно?
—
Перестань говорить глупости! Ты прикидываешься такой, а сама совсем
не такая.
— Ну,
перестань. Я знаю, что сердишься. А только напрасно… Я тебе зла
не жалаю, и мне ничего твоего
не нужно. Своего достаточно.
—
Перестань ты, Илья Фирсыч… Еще неизвестно, кто кого переживет, а раньше смерти
не умирают.
Полуянов был осужден. Его приговорили к ссылке в
не столь отдаленные места Сибири, что было равносильно возвращению на родину. Он опять упал духом и вместо последнего слова расплакался самым глупым образом. Его едва успокоили. В момент приговора Харитины в зале суда уже
не было. Она
перестала интересоваться делом и уехала с доктором утешать Прасковью Ивановну.
Полуянов как-то совсем исчез из поля зрения всей родни. О нем
не говорили и
не вспоминали, как о покойнике, от которого рады были избавиться. Харитина время от времени получала от него письма, сначала отвечала на них, а потом
перестала даже распечатывать. В ней росло по отношению к нему какое-то особенно злобное чувство. И находясь в ссылке, он все-таки связывал ее по рукам и по ногам.
—
Перестань зубы заговаривать… Знаю. Рано немножко обрадовалась Харитина Харитоновна. Я
не позволю себя срамить… я… я…
Он давно
перестал бывать у Стабровских, раззнакомился почти со всеми и никого
не желал видеть.
К себе Нагибин
не принимал и жил в обществе какой-то глухой старухи кухарки. Соседи видели, как к нему приезжал несколько раз Ечкин, потом приходил Полуянов, и, наконец, видели раз, как рано утром от Нагибина выходил Лиодор. Дальнейшие известия о Нагибине прекратились окончательно. Он
перестал показываться даже на улице.
—
Перестань, Карла… Все равно никто тебе
не поверит.
Прежде всего распалось соглашение винокуров, и Стабровский
перестал получать отступное; потом в банке, видимо, на Стабровском поставили крест и
не считали нужным даже отвечать на его письма; наконец, отдельные лица, обязанные ему всем, проявили самую черную неблагодарность.
—
Перестань, пожалуйста, папа, — уговаривала его Устенька. —
Не стоит даже и говорить о таких пустяках… Будет день — будет и хлеб.
Стародум. Они жалки, это правда; однако для этого добродетельный человек
не перестает идти своей дорогой. Подумай ты сама, какое было бы несчастье, ежели б солнце перестало светить для того, чтоб слабых глаз не ослепить.
Еще амуры, черти, змеи // На сцене скачут и шумят; // Еще усталые лакеи // На шубах у подъезда спят; // Еще
не перестали топать, // Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать; // Еще снаружи и внутри // Везде блистают фонари; // Еще, прозябнув, бьются кони, // Наскуча упряжью своей, // И кучера, вокруг огней, // Бранят господ и бьют в ладони: // А уж Онегин вышел вон; // Домой одеться едет он.
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в свое дело
не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь свою».
Крестьяне, как заметили, // Что
не обидны барину // Якимовы слова, // И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает пить! // Пьем — значит, силу чувствуем! // Придет печаль великая, // Как
перестанем пить!.. // Работа
не свалила бы, // Беда
не одолела бы, // Нас хмель
не одолит! //
Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну, выпей с нами чарочку!
С течением времени Байбаков
не только
перестал тосковать, но даже до того осмелился, что самому градскому голове посулил отдать его без зачета в солдаты, если он каждый день
не будет выдавать ему на шкалик.
Вообще Михайлов своим сдержанным и неприятным, как бы враждебным, отношением очень
не понравился им, когда они узнали его ближе. И они рады были, когда сеансы кончились, в руках их остался прекрасный портрет, а он
перестал ходить. Голенищев первый высказал мысль, которую все имели, именно, что Михайлов просто завидовал Вронскому.
Она
не выглянула больше. Звук рессор
перестал быть слышен, чуть слышны стали бубенчики. Лай собак показал, что карета проехала и деревню, — и остались вокруг пустые поля, деревня впереди и он сам, одинокий и чужой всему, одиноко идущий по заброшенной большой дороге.