Неточные совпадения
Младшие девицы, Агния и Харитина,
особенно не тревожились, потому что все дело было в старшей Серафиме: ее черед выходить замуж.
Из всех девушек веселилась, главным образом, Харитина, на которую теперь мать почему-то
особенно ворчала и
не давала прохода.
Особенно доставалось Харитине, когда приезжал жених. Анфуса Гавриловна
не спускала глаз с нее. Дело доходило до подзатыльников и слез.
При нем
не стеснялись и болтали все, что взбредет в голову, его же тащили во все девичьи игры и шалости, теребили за бороду, целовали и проделывали всякие дурачества,
особенно когда старухи уходили после обеда отдохнуть.
Это была первая женщина, которую Симон видел совсем близко, и эта близость поднимала в нем всю кровь, так что ему делалось даже совестно,
особенно когда Серафима целовала его по-родственному. Он потихоньку обожал ее и боялся выдать свое чувство. Эта тайная любовь тоже волновала Серафиму, и она напрасно старалась держаться с мальчиком строго, — у ней строгость как-то
не выходила, а потом ей делалось жаль славного мальчугана.
Благодарная детская память сохранила и перенесла это первое впечатление через много лет, когда Устенька уже понимала, как много и красноречиво говорят вот эти гравюры картин Яна Матейки [Ян Матейко (1838–1893) — выдающийся польский живописец.] и Семирадского [Семирадский Генрих Ипполитович (1843–1902) — русский живописец.], копии с знаменитых статуй, а
особенно та этажерка с нотами, где лежали рыдающие вальсы Шопена, старинные польские «мазуры» и еще много-много других хороших вещей, о существовании которых в Заполье даже и
не подозревали.
Свидетелями этой сцены были Анфуса Гавриловна, Харитон Артемьич и Агния. Галактион чувствовал только, как вся кровь бросилась ему в голову и он начинает терять самообладание. Очевидно, кто-то постарался и насплетничал про него Серафиме. Во всяком случае, положение было
не из красивых,
особенно в тестевом доме. Сама Серафима показалась теперь ему такою некрасивой и старой. Ей совсем было
не к лицу сердиться. Вот Харитина, так та делалась в минуту гнева еще красивее, она даже плакала красиво.
Клуб был маленький, и комнаты
не были еще отделаны с надлежащей клубною роскошью. Играл плохонький еврейский оркестр. Но невзыскательная запольская публика, наскучавшаяся у себя дома, была рада и этому,
особенно дамы.
Рядом с Харитиной на первой скамье сидел доктор Кочетов. Она была
не рада такому соседству и старалась
не дышать, чтобы
не слышать перегорелого запаха водки. А доктор старался быть с ней
особенно любезным, как бывают любезными на похоронах с дамами в трауре: ведь она до некоторой степени являлась тоже героиней настоящего судного дня. После подсудимого публика уделяла ей самое большое внимание и следила за каждым ее движением. Харитина это чувствовала и инстинктивно приняла бесстрастный вид.
В зале делалось душно,
особенно когда зажгли лампы. Свидетелям
не было конца. Все самые тайные подвиги Полуянова выплывали на свет божий. Свидетельствовала крестьяне, мещане, мелкие и крупные купцы, какие-то бабы-торговки, — все это были данники Полуянова, привыкшие ему платить из года в год. Страница за страницей развертывалась картина бесконечного сибирского хищения. Многое Полуянов сам забыл и с удивлением говорил...
Впрочем, у Харченки была одна привычка, которая
не нравилась теще: все-то ему нужно было знать, и везде он совал нос,
особенно по части городских дел. И то
не так и это
не так, — всех засудит и научит.
Уговоры матери тоже
не производили никакого действия, как наговоры и нашептывания разных старушек, которых подсылала Анфуса Гавриловна. Был даже выписан из скитов старец Анфим, который отчитывал Серафиму по какой-то старинной книге, но и это
не помогло. Болезнь шла своим чередом. Она растолстела, опухла и ходила по дому, как тень. На нее было страшно смотреть,
особенно по утрам, когда ломало тяжелое похмелье.
Впрочем, солдат скоро успокоился. Их встретила Харитина и как-то
особенно просто отнеслась к нему. Она, видимо, поджидала Галактиона и
не могла скрыть своей женской радости, которую и обратила на Вахрушку. Кажется, никто так
не умел обойтись с человеком, как Харитина, когда она была в духе. Она потащила солдата в кухню и сама принялась угощать его обедом.
Полуянов как-то совсем исчез из поля зрения всей родни. О нем
не говорили и
не вспоминали, как о покойнике, от которого рады были избавиться. Харитина время от времени получала от него письма, сначала отвечала на них, а потом перестала даже распечатывать. В ней росло по отношению к нему какое-то
особенно злобное чувство. И находясь в ссылке, он все-таки связывал ее по рукам и по ногам.
— А так… Он приехал прямо за мной, а я села и поехала. Тошнехонько мне,
особенно по вечерам. Ты небойсь и
не вспомнишь обо мне.
Чем дальше подвигался Полуянов, тем больше находил недостатков и прорух в крестьянском хозяйстве. И земля вспахана кое-как, и посевы плохи, и земля пустует, и скотина затощала.
Особенно печальную картину представляли истощенные поля, требовавшие удобрения и
не получавшие его, — в этом благодатном краю и знать ничего
не хотели о каком-нибудь удобрении. До сих пор спасал аршинный сибирский чернозем. Но ведь всему бывает конец.
— Чего я боюсь? Всего боюсь, детки… Трудно прожить жизнь,
особенно русской женщине. Вот я и думаю о вас… что вас будет интересовать в жизни, с какими людьми вы встретитесь… Сейчас мы еще
не поймем друг друга.
Последнее
особенно беспокоило Галактиона, хотя он крепился и никому ничего
не высказывал.
Особенно не шло к Харитине, когда она делалась печальной, начинала жаловаться и вообще хныкала.
Особенно в последнее время пошатнулся народ, и совсем
не разберешь, где кончается хороший человек и где начинается дурной.
Впрочем, в данном случае старик уже
не доверял самому себе, — в известном возрасте начинает казаться, что прежде было все лучше, а
особенно лучше были прежние люди.
Особенно типичным примером таких отношений был тот, когда Галактион отказался
не только платить взятые у Стабровского пятьдесят тысяч, но даже отказался приехать для личных объяснений.
Устенька очень рада была Ечкину, который развлекал отца и
не давал ему задумываться. Они как-то
особенно близко сошлись между собой и по вечерам делились своими планами…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца
особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего
не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого
не впускать в дом стороннего,
особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и
не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Городничий. Мотает или
не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам.
Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и больные
не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Его послушать надо бы, // Однако вахлаки // Так обозлились,
не дали // Игнатью слова вымолвить, //
Особенно Клим Яковлев // Куражился: «Дурак же ты!..» // — А ты бы прежде выслушал… — // «Дурак же ты…» // — И все-то вы, // Я вижу, дураки!
С большущей сивой гривою, // Чай, двадцать лет
не стриженной, // С большущей бородой, // Дед на медведя смахивал, //
Особенно как из лесу, // Согнувшись, выходил.