Неточные совпадения
— Да видно по обличью-то…
Здесь все пшеничники живут, богатей, а у тебя скула
не по-богатому: может, и хлеб с хрустом ел да с мякиной.
— И писарь богатимый…
Не разберешь, кто кого богаче.
Не житье им
здесь, а масленица… Мужики богатые, а земля — шуба шубой. Этого и званья нет, штобы навоз вывозить на пашню: земля-матушка сама родит. Вот какие места
здесь… Крестьяны государственные, наделы у них большие, — одним елевом, пшеничники. Рожь сеют только на продажу… Да тебе-то какая печаль? Вот привязался человек!
Здесь рыжий мужик чуть-чуть его
не догнал, но бродяга одним прыжком перескочил через изгородь и остановился.
Весь бассейн Ключевой представлял собой настоящее золотое дно, потому что
здесь осело крепкое хлебопашественное население, и благодатный зауральский чернозем давал баснословные урожаи,
не нуждаясь в удобрении.
Поэтому и объявленная воля
не произвела
здесь никаких коренных изменений в общем укладе, а только получилась некоторая разница в названиях.
Купечество составляло
здесь все, и в целом уезде
не было ни одного дворянского имения.
Уходя от Тараса Семеныча, Колобов тяжело вздохнул. Говорили по душе, а главного-то он все-таки
не сказал. Что болтать прежде времени? Он шел опять по Хлебной улице и думал о том, как
здесь все переменится через несколько лет и что главною причиной перемены будет он, Михей Зотыч Колобов.
— Я
здесь совсем чужой, — откровенно объяснял Штофф. — Да и вы тоже
не совсем свой… Впрочем, ничего, привыкнете со временем. Первое время мне приходилось довольно-таки тяжеленько, а теперь ничего, обтерпелся.
— Зачем? — удивился Штофф. — О, батенька,
здесь можно сделать большие дела!.. Да, очень большие! Важно поймать момент… Все дело в этом. Край благодатный, и кто пользуется его богатствами? Смешно сказать… Вы посмотрите на них: никто дальше насиженного мелкого плутовства
не пошел, или скромно орудует на родительские капиталы, тоже нажитые плутовством. О,
здесь можно развернуться!.. Только нужно людей, надежных людей. Моя вся беда в том, что я русский немец… да!
— Ну, что за счеты между родственниками! — политично отвечал писарь. — Тятенька-то ваш
здесь, в Суслоне… Только у нас
не хочет жить. Карахтерный старичок.
Хорошо
здесь жил народ, запасливо, и
не боялся черного дня.
— Уж я тебе говорил, што удобрять
здесь землю и
не слыхивали, — объяснил Вахрушка. — Сама земля родит.
— Во-первых, я живу
здесь уже двадцать лет и никого
не касаюсь, — объяснил он откровенно, — и во-вторых, я ничего
не понимаю.
Бойкая жизнь Поволжья просто ошеломила Галактиона. Вот это, называется, живут вовсю. Какими капиталами ворочают, какие дела делают!.. А
здесь и развернуться нельзя: все гужом идет.
Не ускачешь далеко. А там и чугунка и пароходы. Все во-время, на срок. Главное,
не ест перевозка, — нет месячных распутиц, весенних и осенних, нет летнего ненастья и зимних вьюг, — везде скатертью дорога.
— А какие там люди, Сима, — рассказывал жене Галактион, — смелые да умные! Пальца в рот
не клади… И все дело ведется в кредит. Капитал — это вздор. Только бы умный да надежный человек был, а денег сколько хочешь. Все дело в обороте. У нас
здесь и капитал-то у кого есть, так и с ним некуда деться. Переваливай его с боку на бок, как дохлую лошадь. Все от оборота.
Серафима даже заплакала от радости и бросилась к мужу на шею. Ее заветною мечтой было переехать в Заполье, и эта мечта осуществилась. Она даже
не спросила, почему они переезжают, как все
здесь останется, — только бы уехать из деревни. Городская жизнь рисовалась ей в самых радужных красках.
От думы они поехали на Соборную площадь, а потом на главную Московскую улицу. Летом
здесь стояла непролазная грязь, как и на главных улицах,
не говоря уже о предместьях, как Теребиловка, Дрекольная, Ерзовка и Сибирка. Миновали зеленый кафедральный собор, старый гостиный двор и остановились у какого-то двухэтажного каменного дома. Хозяином оказался Голяшкин. Он каждого гостя встречал внизу, подхватывал под руку, поднимал наверх и передавал с рук на руки жене, испитой болезненной женщине с испуганным лицом.
— Что же тут особенного? — с раздражением ответила она. —
Здесь все пьют. Сколько раз меня пьяную привозили домой. И тоже ничего
не помнила. И мне это нравится. Понимаешь: вдруг ничего нет, никого, и даже самой себя. Я люблю кутить.
Здесь Галактиона нашла Харитина. Она шла, обмахиваясь веером, с развязностью и шиком настоящей клубной дамы. Великолепное шелковое платье тащилось длинным шлейфом, декольтированные плечи, голые руки — все было в порядке. Но красивое лицо было бледно и встревожено. Она сначала прошла мимо,
не узнав Галактиона, а потом вернулась и строго спросила...
— Что делать, поп, потерпи… Мы от тебя и
не это терпим. Мы
здесь все попросту. Да… Одною семьей…
Галактион попал в Суслон совершенно случайно. Он со Штоффом отправился на новый винокуренный завод Стабровского, совсем уже готовый к открытию, и
здесь услыхал, что отец болен. Прямо на мельницу в Прорыв он
не поехал, а остановился в Суслоне у писаря. Отца он
не видал уже около года и боялся встречи с ним. К отцу у Галактиона еще сохранилось какое-то детское чувство страха, хотя сейчас он совершенно
не зависел от него.
Михей Зотыч, наоборот, нисколько
не удивился возвращению Галактиона. Скитский старец попрежнему сидел в углу, и Галактион обрадовался, что он
здесь, как живой посредник между ним и отцом.
Но, перебирая свою жизнь, она
не находила ничего подходящего, за исключением отношений к Галактиону, да и
здесь ничего серьезного
не было, кроме самой обыкновенной девичьей глупости.
Ей сделалось и обидно и стыдно за него, за то, что он ничего
не понимает, что он мог обедать с своими банковскими, когда она
здесь мучилась одна, что и сейчас он пришел в это страшное место с праздничным хмелем в голове.
— Мы теперь обе овдовели, — говорила она, целуя подругу, — ты по-настоящему, а я по-соломенному. Ах, как у тебя хорошо
здесь, Прасковья Ивановна! Все свое, никто тебя
не потревожит: сама большая, сама маленькая.
— Ну, ничего, выучимся… Это карта Урала и прилегающих к нему губерний, с которыми нам и придется иметь дело. У нас своя география. Какие все чудные места!.. Истинно страна, текущая млеком и медом.
Здесь могло бы благоденствовать население в пять раз большее… Так, вероятно, и будет когда-нибудь, когда нас
не будет на свете.
Он понимал, что Стабровский готовился к настоящей и неумолимой войне с другими винокурами и что в конце концов он должен был выиграть благодаря знанию, предусмотрительности и смелости,
не останавливающейся ни перед чем. Ничего подобного раньше
не бывало, и купеческие дела велись ощупью, по старинке. Галактион понимал также и то, что винное дело — только ничтожная часть других финансовых операций и что новый банк является
здесь страшною силой, как хорошая паровая машина.
— Ничего
не кажется, а только ты
не понимаешь. Ведь ты вся пустая, Харитина… да. Тебе все равно: вот я сейчас сижу, завтра будет сидеть
здесь Ечкин, послезавтра Мышников. У тебя и стыда никакого нет. Разве девушка со стыдом пошла бы замуж за пьяницу и грабителя Полуянова? А ты его целовала, ты… ты…
Галактион
не был
здесь больше трех лет,
не желая встречаться с отцом, и был поражен происшедшею переменой.
— И то поговаривают, Галактион Михеич. Зарвался старичок… Да и то сказать, горит у нас работа по Ключевой. Все так и рвут… Вот в Заполье вальцовая мельница Луковникова, а другую уж строят в верховье Ключевой. Задавят они других-то крупчатников… Вот уж
здесь околачивается доверенный Луковникова: за нашею пшеницей приехал. Своей-то
не хватает… Что только будет, Галактион Михеич. Все точно с ума сошли, так и рвут.
Конечно, все это было глупо, но уж таковы свойства всякой глупости, что от нее никуда
не уйдешь. Доктор старался
не думать о проклятом письме — и
не мог. Оно его мучило, как смертельный грех. Притом иметь дело с открытым врагом совсем
не то, что с тайным, да, кроме того,
здесь выступали против него целою шайкой. Оставалось выдерживать характер и ломать самую дурацкую комедию.
— Я вам
не обязан давать отчета, господин Прохоров.
Здесь я только член правления.
Целый день Галактион ходил грустный, а вечером, когда зажгли огонь, ему сделалось уж совсем тошно. Вот
здесь сидела Харитина, вот на этом диване она спала, — все напоминало ее, до позабытой на окне черепаховой шпильки включительно. Галактион долго пил чай, шагал по комнате и
не мог дождаться, когда можно будет лечь спать. Бывают такие проклятые дни.
В Тюмени Галактион встретил Ечкина, который хлопотал
здесь по каким-то своим делам, —
не было, кажется, в России города, где у Ечкина
не было бы дел. Он разыскал Галактиона на пристани, где ремонтировался пароход.
— Главное, помните, что
здесь должен быть особый тип парохода, принимая большую быстроту, чем на Волге и Каме. Корпус должен быть длинный и узкий… Понимаете, что он должен идти щукой… да. К сожалению, наши инженеры ничего
не понимают и держатся старинки.
— Уж так бы это было хорошо, Илья Фирсыч! Другого такого змея и
не найти, кажется. Он да еще Галактион Колобов — два сапога пара. Немцы там, жиды да поляки — наплевать, — сегодня
здесь насосались и отстали, а эти-то свои и никуда
не уйдут. Всю округу корчат, как черти мокрою веревкой. Что дальше, то хуже. Вопль от них идет. Так и режут по живому мясу. Что у нас только делается, Илья Фирсыч! И что обидно: все по закону, — комар носу
не подточит.
Конечно, ничего систематического
здесь не могло быть, и все дело сводилось на то, чтобы с большею или меньшею ловкостью «воспользоваться моментом», как говорил Харченко.
— Без меня, брат, как без поганого ведра, тоже
не обойдешься… И тут нужен, и там нужен, и
здесь нужен. Вот тебе и лишенный особенных прав и преимуществ… Х-ха!.. Вот только
не знаю, куда окончательно пристроиться.
И
здесь, как в думе, подавлял всех Мышников, но его влияние в земских делах уже
не имело той силы, как в купеческой думе.
Мышников, всесильный и заставлявший всех чувствовать свою тяжелую руку, ничего
здесь не мог поделать.
— А вот и знаю!.. Почему, скажи-ка, по ту сторону гор, где и земли хуже, и народ бедный, и аренды большие, — там народ
не голодует, а
здесь все есть, всего бог надавал, и мужик-пшеничник голодует?.. У вас там Строгановы берут за десятину по восемь рублей аренды, а в казачьих землях десятина стоит всего двадцать копеек.
Мышников ничего
не ответил. Он боялся смерти и теперь находился под впечатлением того, что она была вот
здесь. Он даже чувствовал, как у него мурашки идут по спине. Да, она пронеслась
здесь, дохнув своим леденящим дыханием.
Харитина думала, что старики отдохнут, закусят и двинутся дальше, но они, повидимому, и
не думали уходить. Очевидно, они сошлись
здесь по уговору и чего-то ждали. Скоро она поняла все, когда Полуянов сказал всего одно слово, глядя вниз по реке...
— А я вас
не желаю
здесь слушать, — заявил Галактион.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер
здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Осип. Да так. Бог с ними со всеми! Погуляли
здесь два денька — ну и довольно. Что с ними долго связываться? Плюньте на них!
не ровен час, какой-нибудь другой наедет… ей-богу, Иван Александрович! А лошади тут славные — так бы закатили!..
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я
не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы
не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу
здесь, что у меня нет ни копейки.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде
не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы
здесь: ночь
не спишь, стараешься для отечества,
не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте
не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела
не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас
здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши
не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.