Неточные совпадения
Описываемая сцена происходила
на улице, у крыльца суслонского волостного правления. Летний вечер был
на исходе, и возвращавшийся с покосов народ не останавливался около волости: наработавшиеся за день рады были
месту. Старика окружили только те мужики, которые привели его с покоса, да несколько других, страдавших неизлечимым любопытством. Село было громадное, дворов в пятьсот, как все сибирские села, но в страду оно безлюдело.
— Я чердынский… Это верно. Убогие у нас
места, земля холодная, неродимая. И дошлый же ты старичонко, как я погляжу
на тебя!
— И писарь богатимый… Не разберешь, кто кого богаче. Не житье им здесь, а масленица… Мужики богатые, а земля — шуба шубой. Этого и званья нет, штобы навоз вывозить
на пашню: земля-матушка сама родит. Вот какие
места здесь… Крестьяны государственные, наделы у них большие, — одним елевом, пшеничники. Рожь сеют только
на продажу… Да тебе-то какая печаль? Вот привязался человек!
Писарь Замараев занял с приличною важностью свое
место за волостным столом, а мельник Ермилыч поместился в качестве публики
на обсиженной скамеечке у печки. Ермилыч, как бывший крестьянин, сохранял ко всякой власти подобострастное уважение и участенно вздыхал, любуясь властными приемами дружка писаря.
— Ваши-то запольские невесты
на слуху, — поддакивал гость. — Богатые да щеголихи. Далеко слава-то прошла. По другим
местам девки сидят да завидуют запольским невестам.
Самым живым
местом являлся старый гостиный двор, а затем Хлебная улица, усаженная крепкими купеческими хороминами, — два порядка этой улицы со своими каменными белыми домами походили
на две гигантских челюсти, жевавших каменными зубами благосостояние Зауралья и прилегавшей к нему «орды».
— Что же, будем строиться, — согласился Галактион. — Мы проезжали мимо Суслона.
Место подходящее… А только я бы лучше
на устье Ключевой поставил мельницу.
— Вот это так
место! — проговорил Галактион, когда дорожный коробок остановился
на мысу.
— За пароходом дело не встанет… По другим-то
местам везде пароходы, а мы все гужом волокем. Отсюда во все стороны дорога: под Семипалатинск, в степь,
на Обь к рыбным промыслам… Работы хватит.
Взбешенный Штофф кинулся с кулаками
на обидчика, все повскочили с своих
мест, — одним словом, весь стол рушился.
Вот с отцом у Галактиона вышел с первого раза крупный разговор. Старик стоял за
место для будущей мельницы
на Шеинской курье, где его взяли тогда суслонские мужики, а Галактион хотел непременно ставить мельницу в так называемом Прорыве, выше Шеинской курьи версты
на три, где Ключевая точно была сдавлена каменными утесами.
Место под мельницу было выбрано
на левом берегу,
на каменном мысу, вдававшемся в Ключевую.
Штофф попал в самое больное
место скуповатого деревенского батюшки. Он жил бездетным, вдвоем с женой, и всю любовь сосредоточил
на скромном стяжании, — его интересовали не столько сами по себе деньги, а главным образом процесс их приобретения, как своего рода спорт.
Но ведь не он, так
на его
место найдется десяток других охотников, притом во главе конкурса стоял такой почтенный человек, как старик Луковников; наконец, ему не из чего было выбирать, а жить было нужно.
— А между тем обидно, Тарас Семеныч. Поставьте себя
на мое
место. Ведь еврей такой же человек. Среди евреев есть и дураки и хорошие люди. Одним словом, предрассудок. А что верно, так это то, что мы люди рабочие и из ничего создаем капиталы. Опять-таки: никто не мешает работать другим. А если вы не хотите брать богатства, которое лежит вот тут, под носом… Упорно не хотите. И средства есть и энергия, а только не хотите.
— А как вы думаете относительно сибирской рыбы? У меня уже арендованы пески
на Оби в трех
местах. Тоже дело хорошее и верное. Не хотите? Ну, тогда у меня есть пять золотых приисков в оренбургских казачьих землях… Тут уж дело вернее смерти. И это не нравится? Тогда, хотите, получим концессию
на устройство подъездного пути от строящейся Уральской железной дороги в Заполье? Через пять лет вы не узнали бы своего Заполья: и банки, и гимназия, и театр, и фабрики кругом. Только нужны люди и деньги.
Писарь сумрачно согласился. Он вообще был не в духе. Они поехали верхами. Поповский покос был сейчас за Шеинскою курьей, где шли заливные луга. Под Суслоном это было одно из самых красивых
мест, и суслонские мужики смотрели
на поповские луга с завистью. С высокого правого берега, точно браною зеленою скатертью, развертывалась широкая картина. Сейчас она была оживлена сотнями косцов, двигавшихся стройною ратью. Ермилыч невольно залюбовался и со вздохом проговорил...
— А я два
места под мельницы арендовал, Галактион. Одно-то
на Ключевой, пониже Ермилыча, а другое —
на притоке.
Весь город сбежался смотреть
на новый суд и старого грешника, так что не хватало
места и для десятой доли желающих.
Полуянов был осужден. Его приговорили к ссылке в не столь отдаленные
места Сибири, что было равносильно возвращению
на родину. Он опять упал духом и вместо последнего слова расплакался самым глупым образом. Его едва успокоили. В момент приговора Харитины в зале суда уже не было. Она перестала интересоваться делом и уехала с доктором утешать Прасковью Ивановну.
— Ну, ничего, выучимся… Это карта Урала и прилегающих к нему губерний, с которыми нам и придется иметь дело. У нас своя география. Какие все чудные
места!.. Истинно страна, текущая млеком и медом. Здесь могло бы благоденствовать население в пять раз большее… Так, вероятно, и будет когда-нибудь, когда нас не будет
на свете.
Он только сумрачно посмотрел
на нее, пожал плечами и ничего не ответил. Действительно, безопаснее
места, как его собственный дом, она не могла выбрать.
— Помилуйте, тятенька, да я… провалиться
на этом самом
месте.
— Да ничего, помаленьку… Очень уж много здесь народу набилось, друг друга начинаем давить. Ходят слухи, что Прохоров тоже хочет строить винокуренный завод
на Ключевой. И
место выбрал у Бакланихи.
— И то приеду, сынок.
Место на Городище привольное… Вот только как плавать-то будешь? Мы вон по сухому-то берегу еле бродим.
А пароход быстро подвигался вперед, оставляя за собой пенившийся широкий след.
На берегу попадались мужички, которые долго провожали глазами удивительную машину. В одном
месте из маленькой прибрежной деревушки выскочил весь народ, и мальчишки бежали по берегу, напрасно стараясь обогнать пароход. Чувствовалась уже близость города.
— Ведь вот выбрали
место под город, — возмущался Ечкин, глядя
на город в кулак. — Неудобнее трудно было придумать.
Но, несмотря
на всю глубину падения, у Полуянова все-таки оставалось имя, известное имя, черт возьми. Конечно, в
местах не столь отдаленных его не знали, но, когда он по пути завернул
на винокуренный завод Прохорова и К o, получилось совсем другое. Даже «пятачок», как называли Прохорова, расчувствовался...
—
Место? О-хо-хо!..
На подсудимую скамью вместо себя али в острог? О нем давно острог-то плачет.
Ечкин действительно предложил ему
место на будущей железной дороге, и он с удовольствием согласился послужить.
Поездка
на пароходе удалась
на редкость. Особенно развеселился Галактион. Он редко пил, а тут разрешил. Обедали
на открытой палубе и перебирали текущие новости, среди которых первое
место занимала таинственная смерть Нагибина, связанная самым глупым образом с глупою женитьбой Симона.
Дальше скитники ехали молча и только переглядывались и шептали молитвы, когда
на раскатах разносило некованные сани. Они еще вывалились раз пять, но ничего не говорили, а только опасливо озирались по сторонам. В одном
месте Анфим больно зашиб руку и только улыбнулся. Ох, не любит антихрист, когда обличают его лестные кознования. Вон как ударил, и прямо по руке, которая творит крестное знамение.
На, чувствуй, старец Анфим!
В одном
месте прямо
на снегу лежал пластом молодой мужик, выбившийся из сил.
В другом
месте скитники встретили еще более ужасную картину.
На дороге сидели двое башкир и прямо выли от голодных колик. Страшно было смотреть
на их искаженные лица,
на дикие глаза. Один погнался за проезжавшими мимо пошевнями
на четвереньках, как дикий зверь, — не было сил подняться
на ноги. Старец Анфим струсил и погнал лошадь. Михей Зотыч закрыл глаза и молился вслух.
— А что это обозначает? Ах, Анфим, Анфим! Ничего-то ты не понимаешь, честной отец! Где такая дудка будет расти?
На некошенном
месте… Значит, трава прошлогодняя осталась — вот тебе и дудка. Кругом скотина от бескормицы дохнет, а казачки некошенную траву оставляют… Ох, бить их некому!
В Суслон приехали ночью. Только в одном поповском доме светился огонек. Где-то ревела голодная скотина. Во многих
местах солома с крыш была уже снята и ушла
на корм. Вот до чего дошло! Веяло от всего зловещею голодною тишиной. Навстречу вышла голодная собака, равнодушно посмотрела
на приезжих, понюхала воздух и с голодною зевотой отправилась в свою конуру.
Остановив сани, скитники подошли к убитому, который еще хрипел. Вся голова у него была залита кровью, а один глаз выскочил из орбиты. Картина была ужасная.
На крыльце дома показался кучер и начал делать скитникам какие-то таинственные знаки. Начинавшая расходиться толпа опять повернула к
месту убийства.
— Злобились раньше
на него наши мужички, — рассказывал кучер, охая и ощупывая ушибленное
место.
На их
месте возникали новые состояния буквально из ничего, как
на растительном перегное растут грибы: во главе стояли банковские воротилы — Мышников, Штофф и Галактион, а из-за их широких спит выдвигались совсем уже темные люди, как бывший писарь Замараев, сладкий братец Прасковьи Ивановны Голяшкин.
Девушка была совершенно счастлива, что может
на свои средства содержать отца, — она зарабатывала уже около пятидесяти рублей в месяц, потому что, кроме переводов в «Запольском курьере», занимала еще
место секретаря этой газеты.