Такое поведение, конечно, больше всего нравилось Анфусе Гавриловне, ужасно стеснявшейся сначала перед женихом за пьяного мужа, а теперь жених-то в одну руку с ней все делал и даже сам укладывал спать окончательно захмелевшего тестя. Другим ужасом для Анфусы Гавриловны был сын Лиодор, от которого она прямо откупалась: даст денег, и Лиодор пропадет на день, на два. Когда он показывался где-нибудь
на дворе, девушки сбивались, как овечье стадо, в одну комнату и запирались на ключ.
Неточные совпадения
Описываемая сцена происходила
на улице, у крыльца суслонского волостного правления. Летний вечер был
на исходе, и возвращавшийся с покосов народ не останавливался около волости: наработавшиеся за день рады были месту. Старика окружили только те мужики, которые привели его с покоса, да несколько других, страдавших неизлечимым любопытством. Село было громадное,
дворов в пятьсот, как все сибирские села, но в страду оно безлюдело.
Широкий
двор, утрамбованный желтым песком, походит
на гуменный ток.
Калитка отворяется, и во
двор въезжает верхом
на вороной высокой лошади молодой человек в черкеске, папахе и с серебряным большим кинжалом
на поясе. Великолепная вороная лошадь-степняк, покачиваясь
на тонких сухих ногах, грациозно подходит
на середину
двора и останавливается. Молодой человек с опухшим красным лицом и мутными глазами сонно смотрит
на старика в халате.
Кухня в подвале, и ей приходится налегать своим жирным телом
на тощего старичка странника, который уже давно лежит
на подоконнике и наблюдает, что делается во
дворе.
Я еще чуть не задавила его: он в окошке-то, значит, прилег
на подоконник, а я забыла о нем, да тоже хотела поглядеть
на двор-то, да
на него и навалилась всем туловом.
Гость ничего не отвечал, а только поджал свои тонкие губы и прищурился, причем его сморщенное обветрелое лицо получило неприятное выражение. Ему не поправился разговор о зятьях своею бестактностью. Когда они очутились
на террасе, хозяин с видимым удовольствием оглянул свой
двор и все хозяйственные пристройки.
Самым живым местом являлся старый гостиный
двор, а затем Хлебная улица, усаженная крепкими купеческими хороминами, — два порядка этой улицы со своими каменными белыми домами походили
на две гигантских челюсти, жевавших каменными зубами благосостояние Зауралья и прилегавшей к нему «орды».
— А сам еще не знаю где, миленький. Где бог приведет…
На постоялый
двор куда-нибудь заверну.
Сам-то Михей Зотыч небось и глаз не казал
на свадьбу, а отсиживался у себя
на постоялом
дворе да
на берегу Ключевой.
От думы они поехали
на Соборную площадь, а потом
на главную Московскую улицу. Летом здесь стояла непролазная грязь, как и
на главных улицах, не говоря уже о предместьях, как Теребиловка, Дрекольная, Ерзовка и Сибирка. Миновали зеленый кафедральный собор, старый гостиный
двор и остановились у какого-то двухэтажного каменного дома. Хозяином оказался Голяшкин. Он каждого гостя встречал внизу, подхватывал под руку, поднимал наверх и передавал с рук
на руки жене, испитой болезненной женщине с испуганным лицом.
Хотя Харитон Артемьич и предупредил зятя относительно Булыгиных, а сам не утерпел и под пьяную руку все разболтал в клубе. Очень уж ловкий анекдот выходил. Это происшествие облетело целый город, как молния. Очень уж постарался Илья Фирсыч. Купцы хохотали доупаду. А тут еще суслонский поп ходит по гостиному
двору и рассказывает, как Полуянов морозит у него
на погребе скоропостижное девичье тело.
Помощь Вахрушки дала сейчас же самые благодетельные результаты. Он кричал
на баб, ставивших столы во
дворе, чуть не сшиб с ног два раза попадью, придавил лапу поповскому коту, обругал поповскую стряпуху, — одним словом, старался. Писаря и мельника он встречал с внутренним озлоблением, как непрошенных гостей.
Против гостиного
двора на каменном домике недавно умершего соборного протопопа красовалась желтая вывеска, гласившая красноречиво: «Банкирская контора Замараева и К°».
Это было уже слишком. Харитон Артемьич ринулся во
двор, а со
двора на улицу,
на ходу подбирая полы развевавшегося халата. Ему ужасно хотелось вздуть ругавшегося бродягу.
На крик в окнах нижнего этажа показались улыбавшиеся лица наборщиков, а из верхнего смотрели доктор Кочетов, Устенька и сам «греческий язык».
— И будешь возить по чужим
дворам, когда дома угарно. Небойсь стыдно перед детьми свое зверство показывать… Вот так-то, Галактион Михеич! А ведь они, дети-то, и совсем большие вырастут. Вырасти-то вырастут, а к отцу путь-дорога заказана. Ах, нехорошо!.. Жену не жалел, так хоть детей бы пожалел. Я тебе по-стариковски говорю… И обидно мне
на тебя и жаль. А как жалеть, когда сам человек себя не жалеет?
Он увел всех во
двор, велел затворить сейчас же ворота и огородами вывел всех уже
на другую улицу.
Михей Зотыч побежал
на постоялый
двор, купил ковригу хлеба и притащил ее в башкирскую избу. Нужно было видеть, как все кинулись
на эту ковригу, вырывая куски друг у друга. Люди обезумели от голода и бросались друг
на друга, как дикие звери. Михей Зотыч стоял, смотрел и плакал… Слаб человек, немощен, а велика его гордыня.
Возвращаясь
на постоялый
двор, скитники встретили сельского старосту и пристали к нему с расспросами, чего смотрит начальство.
Вернувшись
на постоялый
двор, старец Анфим заявил...
И между тем душа в ней ныла, // И слез был полон томный взор. // Вдруг топот!.. кровь ее застыла. // Вот ближе! скачут… и
на двор // Евгений! «Ах!» — и легче тени // Татьяна прыг в другие сени, // С крыльца на двор, и прямо в сад, // Летит, летит; взглянуть назад // Не смеет; мигом обежала // Куртины, мостики, лужок, // Аллею к озеру, лесок, // Кусты сирен переломала, // По цветникам летя к ручью, // И, задыхаясь, на скамью
Неточные совпадения
Колода есть дубовая // У моего
двора, // Лежит давно: из младости // Колю
на ней дрова, // Так та не столь изранена, // Как господин служивенькой. // Взгляните: в чем душа!
У суда стоять — // Ломит ноженьки, // Под венцом стоять — // Голова болит, // Голова болит, // Вспоминается // Песня старая, // Песня грозная. //
На широкий
двор // Гости въехали, // Молоду жену // Муж домой привез, // А роденька-то // Как набросится! // Деверек ее — // Расточихою, // А золовушка — // Щеголихою, // Свекор-батюшка — // Тот медведицей, // А свекровушка — // Людоедицей, // Кто неряхою, // Кто непряхою…
Доволен Клим. Нашел-таки // По нраву должность! Бегает, // Чудит, во все мешается, // Пить даже меньше стал! // Бабенка есть тут бойкая, // Орефьевна, кума ему, // Так с ней Климаха барина // Дурачит заодно. // Лафа бабенкам! бегают //
На барский
двор с полотнами, // С грибами, с земляникою: // Все покупают барыни, // И кормят, и поят!
Домой скотина гонится, // Дорога запылилася, // Запахло молоком. // Вздохнула мать Митюхина: // — Хоть бы одна коровушка //
На барский
двор вошла! — // «Чу! песня за деревнею, // Прощай, горю́шка бедная! // Идем встречать народ».
С Агапом пил до вечера, // Обнявшись, до полуночи // Деревней с ним гулял, // Потом опять с полуночи // Поил его — и пьяного // Привел
на барский
двор.