Забравшись в гимназическое правление, Мышников с опытностью присяжного юриста
начал делать целый ряд прижимок Харченке, принимавшему какое-то участие в хозяйственной части.
Остановив сани, скитники подошли к убитому, который еще хрипел. Вся голова у него была залита кровью, а один глаз выскочил из орбиты. Картина была ужасная. На крыльце дома показался кучер и
начал делать скитникам какие-то таинственные знаки. Начинавшая расходиться толпа опять повернула к месту убийства.
Неточные совпадения
Мужики совершенно растерялись, что им
делать с увертливым писарем. Погалдели, поругались и
начали осаживать к двери.
Теперь роли переменились. Женившись, Галактион сделался совершенно другим человеком. Свою покорность отцу он теперь выкупал вызывающею самостоятельностью, и старик покорился, хотя и не вдруг. Это была серьезная борьба. Михей Зотыч сердился больше всего на то, что Галактион
начал относиться к нему свысока, как к младенцу, — выслушает из вежливости, а потом все
сделает по-своему.
Галактион объяснил, и писарь только развел руками. Да, хитрая штучка, и без денег и с деньгами. Видно, не старые времена, когда деньги в землю закапывали да по подпольям прятали. Вообще умственно. Писарь
начинал смотреть теперь на Галактиона с особенным уважением, как на человека, который из ничего
сделает, что захочет. Ловкий мужик, нечего оказать.
Прасковья Ивановна шушукалась с невестой и несколько раз без всякой побудительной причины стремительно
начинала ее целовать. Агния еще больше конфузилась, и это
делало ее почти миловидной. Доктор, чтобы выдержать свою жениховскую роль до конца, подошел к ней и заговорил о каких-то пустяках. Но тут его поразили дрожавшие руки несчастной девушки. «Нет, уж это слишком», — решил доктор и торопливо
начал прощаться.
Предсказания Галактиона отцу, которые он
делал перед своим уходом,
начинали сбываться.
В первый момент доктор хотел показать письмо жене и потребовать от нее объяснений. Он
делал несколько попыток в этом направлении и даже приходил с письмом в руке в комнату жены. Но достаточно было Прасковье Ивановне взглянуть на него, как докторская храбрость разлеталась дымом. Письмо
начинало казаться ему возмутительною нелепостью, которой он не имел права беспокоить жену. Впрочем, Прасковья Ивановна сама вывела его из недоумения. Вернувшись как-то из клуба, она вызывающе проговорила...
Выйдя от Луковникова, Галактион решительно не знал, куда ему идти. Раньше он предполагал завернуть к тестю, чтобы повидать детей, но сейчас он не мог этого
сделать. В нем все точно повернулось. Наконец, ему просто было совестно. Идти на квартиру ему тоже не хотелось. Он без цели шел из улицы в улицу, пока не остановился перед ссудною кассой Замараева.
Начинало уже темнеть, и кое-где в окнах мелькали огни. Галактион позвонил, но ему отворили не сразу. За дверью слышалось какое-то предупреждающее шушуканье.
— И окажу… — громко
начал Полуянов,
делая жест рукой. — Когда я жил в ссылке, вы, Галактион Михеич, увели к себе мою жену… Потом я вернулся из ссылки, а она продолжала жить. Потом вы ее прогнали… Куда ей деваться? Она и пришла ко мне… Как вы полагаете, приятно это мне было все переносить? Бедный я человек, но месть я затаил-с… Сколько лет питался одною злобой и, можно сказать, жил ею одной. И бедный человек желает мстить.
Войдя в залу, я спрятался в толпе мужчин и
начал делать свои наблюдения. Грушницкий стоял возле княжны и что-то говорил с большим жаром; она его рассеянно слушала, смотрела по сторонам, приложив веер к губкам; на лице ее изображалось нетерпение, глаза ее искали кругом кого-то; я тихонько подошел сзади, чтоб подслушать их разговор.
— Василий Назарыч, за кого же вы меня считаете? — умоляюще закричал Ляховский. — Я забыл?! Нет, я слишком хорошо помню, как я явился на Урал беднее церковной мыши и как при вашей помощи я сделал первый крупный шаг. Всем и каждому скажу, что всем обязан именно вам: трудно
начало сделать…
Неточные совпадения
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши на кафедру, не
сделать гримасу, вот этак (
делает гримасу),и потом
начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях — то
начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с того света дядюшки пишут.
Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
Прежде нежели
начать доказывать, надобно еще заставить себя выслушать, а как это
сделать, когда жалобщик самого себя не умеет достаточно убедить, что его не следует истреблять?
— Он всё не хочет давать мне развода! Ну что же мне
делать? (Он был муж ее.) Я теперь хочу процесс
начинать. Как вы мне посоветуете? Камеровский, смотрите же за кофеем — ушел; вы видите, я занята делами! Я хочу процесс, потому что состояние мне нужно мое. Вы понимаете ли эту глупость, что я ему будто бы неверна, с презрением сказала она, — и от этого он хочет пользоваться моим имением.
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин
начинал говорить о том, что
делают и думают они, те самые, которые не хотели принимать его проектов и были причиной всего зла в России, что тогда уже близко было к концу; и потому охотно отказался теперь от принципа свободы и вполне согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.