Неточные совпадения
На
Чистом болоте духовный брат Конон спасался с духовкою сестрой Авгарью только пока, — оставаться вблизи беспоповщинских скитов ему было небезопасно. Лучше бы всего уехать именно зимой, когда во все концы скатертью дорога, но куда поволокешься с ребенком на руках? Нужно было «сождать», пока малыш подрастет, а тогда и в дорогу. Собственно говоря, сейчас Конон
чувствовал себя прекрасно. С ним не было припадков прежнего религиозного отчаяния, и часто, сидя перед огоньком в каменке, он сам удивлялся
себе.
Одевшись, Степан Аркадьич прыснул на себя духами, выправил рукава рубашки, привычным движением рассовал по карманам папиросы, бумажник, спички, часы с двойной цепочкой и брелоками и, встряхнув платок,
чувствуя себя чистым, душистым, здоровым и физически веселым, несмотря на свое несчастье, вышел, слегка подрагивая на каждой ноге, в столовую, где уже ждал его кофе и, рядом с кофеем, письма и бумаги из присутствия.
Все провожали его в прихожую и говорили обычные слова так добродушно и просто, что эти слова казались значительными. Он вышел на тихую улицу, точно из бани,
чувствуя себя чистым и лёгким, и шёл домой медленно, боясь расплескать из сердца то приятное, чем наполнили его в этом бедном доме. И лишь где-то глубоко лежал тяжёлый, едкий осадок:
Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она
чувствует себя чистою перед всеми, и что он оттуда видит ее любовь и благодарность.
Неточные совпадения
Я сам
себя чувствую лучше,
чище.
Ужасно то, что мы — старые, уже с прошедшим… не любви, а грехов… вдруг сближаемся с существом
чистым, невинным; это отвратительно, и поэтому нельзя не
чувствовать себя недостойным.
— Нет, постойте! Вы не должны погубить ее. Постойте, я вам скажу про
себя. Я вышла замуж, и муж обманывал меня; в злобе, ревности я хотела всё бросить, я хотела сама… Но я опомнилась, и кто же? Анна спасла меня. И вот я живу. Дети растут, муж возвращается в семью и
чувствует свою неправоту, делается
чище, лучше, и я живу… Я простила, и вы должны простить!
Он видел только ее римский
чистый профиль, когда она стояла или сидела перед ним,
чувствовал веющий от нее на него жар и запах каких-то цветов да часто потрогивал
себя за пришитую ею пуговицу.
Когда люди входили в дом Петра Лукича Гловацкого, они
чувствовали, что здесь живет совет и любовь, а когда эти люди знакомились с самими хозяевами, то уже они не только
чувствовали витающее здесь согласие, но как бы созерцали олицетворение этого совета и любви в старике и его жене. Теперь люди
чувствовали то же самое, видя Петра Лукича с его дочерью. Женни, украшая
собою тихую, предзакатную вечерню старика, умела всех приобщить к своему
чистому празднеству, ввести в свою безмятежную сферу.