Неточные совпадения
Мы сказали, что Нюрочка была одна,
потому что сидевший тут же за столом седой господин не шел в счет,
как часы на стене или мебель.
Рудниковые рабочие боялись его,
как огня,
потому что он на два аршина под землей видел все.
Маленький кержачонок Петька Жигаль,
как прозвали его школяры по отцу, оказался одним из первых,
потому что уже выучился церковной печати еще в Самосадке у своих старух мастериц.
Агап и Домнушка совсем были исключены из семьи,
как чужие,
потому что от них не было дому никакой пользы.
Семья Тита славилась
как хорошие, исправные работники. Сам старик работал всю жизнь в куренях, куда уводил с собой двух сыновей. Куренная работа тяжелая и ответственная, потом нужно иметь скотину и большое хозяйственное обзаведение, но большие туляцкие семьи держались именно за нее,
потому что она представляла больше свободы, — в курене не скоро достанешь, да и
как уследишь за самою работой? На дворе у Тита всегда стояли угольные коробья, дровни и тому подобная углепоставщицкая снасть.
— У меня в позапрошлом году медведь мою кобылу хватал, — рассказывал Морок с самодовольным видом. — Только и хитра скотинка, эта кобыла самая… Он, медведь,
как ее облапит, а она в чащу, да к озеру, да в воду, — ей-богу!.. Отстал ведь медведь-то,
потому удивила его кобыла своею догадкой.
Такие же мытые избы стояли и в Кержацком конце на Ключевском заводе,
потому что там жили те же чистоплотные,
как кошки, самосадские бабы.
Сиротства меньше по крестьянам,
потому нет у них заводского увечья и простуды,
как на огненной работе: у того ноги застужены, у другого поясница не владеет, третий и на ногах, да силы в нем нет никакой.
Молодые бабы-хохлушки слушали эти жалобы равнодушно,
потому что в Хохлацком конце женатые сыновья жили почти все в отделе от стариков, за немногими исключениями,
как семья Ковалей.
Прошел и успеньев день. Заводские служащие, отдыхавшие летом, заняли свои места в конторе,
как всегда, — им было увеличено жалованье,
как мастерам и лесообъездчикам. За контору никто и не опасался,
потому что служащим, поколениями выраставшим при заводском деле и не знавшим ничего другого, некуда было и деваться, кроме своей конторы. Вся разница теперь была в том, что они были вольные и никакой Лука Назарыч не мог послать их в «гору». Все смотрели на фабрику, что скажет фабрика.
Курень состоял из нескольких землянок вроде той, в
какой Кирилл ночевал сегодня на Бастрыке. Между землянками стояли загородки и навесы для лошадей. Разная куренная снасть, сбруя и топоры лежали на открытом воздухе,
потому что здесь и украсть было некому. Охотничьи сани смиренного Заболотского инока остановились перед одной из таких землянок.
Груздев приехал перед масленицей и остановился в господском доме. Петр Елисеич обрадовался ему,
как дорогому гостю,
потому что мог с ним отвести душу. Он вытащил черновые посланного проекта и торопливо принялся объяснять суть дела, приводя выдержки из посланной рукописи. Груздев слушал его со вниманием заинтересованного человека.
В караул он попал еще молодым,
потому что был немного тронутый человек и ни на
какую другую работу не годился.
— Нет, не так… Мальчик лучше девочки. Вон и Домнушка хоть и бранит Васю, а потом говорит: «
Какой он молодец». Про меня никто этого не скажет,
потому что я не умею ездить верхом, а Вася вчера один ездил.
Напирали особенно хохлы, а туляки сдержанно молчали, хотя должно было быть
как раз наоборот,
потому что большинство переселенцев было из Туляцкого конца.
— А
потому… Известно, позорили. Лесообъездчики с Кукарских заводов наехали этак на один скит и позорили. Меду одного, слышь, пудов с пять увезли, воску, крупчатки, денег… Много добра в скитах лежит, вот и покорыстовались. Ну, поглянулось им, лесообъездчикам, они и давай другие скиты зорить… Большие деньги, сказывают, добыли и теперь в купцы вышли. Дома
какие понастроили, одежу завели, коней…
Матушка Маремьяна отвела Таисью в сторону и принялась ей быстро наговаривать что-то, вероятно, очень интересное,
потому что Таисья в первый момент даже отшатнулась от нее, а потом в такт рассказа грустно покачивала головой. Они проговорили так вплоть до того,
как подошел плот, и расстроенная Таисья чуть не забыла дожидавшейся ее на берегу Нюрочки.
— Успокой ты мою душу, скажи… — молила она, ползая за ним по избушке на коленях. — Ведь я каждую ночь слышу,
как ребеночек плачет… Я это сначала на отца Гурия думала, а потом уж догадалась. Кононушко, братец, скажи только одно слово: ты его убил? Ах, нет, и не говори лучше, все равно не поверю… ни одному твоему слову не поверю,
потому что вынял ты из меня душу.
Потом он что-то такое спросил ее, вероятно невпопад,
потому что она посмотрела на него удивленными глазами. Что она ответила, он не понимал, а только видел,
как она вышла из комнаты грациозною походкой,
как те редкие сновидения,
какие заставляют молодеть. Голиковский сидел несколько времени один и старался припомнить, зачем он приехал сюда и
как вообще очутился в этой комнате. Из раздумья вывел его Петр Елисеич, за которым уже успели послать на фабрику.
— Поздравь меня, — говорил ей Петр Елисеич. — Меня назначили главным управляющим вместо Голиковского…
Как это мне раньше не пришло в голову? Завтра же переезжаем в Мурмос… А главное: винокуренный завод,
потому что пруд в Мурмосе мелкий и воды не хватает зимой.
— А вот по этому самому… Мы люди простые и живем попросту. Нюрочку я считаю вроде
как за родную дочь, и жить она у нас же останется,
потому что и деться-то ей некуда. Ученая она, а тоже простая… Девушка уж на возрасте, и пора ей свою судьбу устроить. Ведь правильно я говорю? Есть у нас на примете для нее и подходящий человек… Простой он, невелико за ним ученье-то, а только, главное, душа в ём добрая и хороших родителей притом.
Доктор задумался и даже немного покраснел, проверяя самого себя. Да, самое лучшее будет ему не возвращаться в Ключевской завод,
как говорит Парасковья Ивановна. Нюрочка ему нравилась,
как редкий экземпляр — не больше, а она могла взглянуть на него другими глазами. Да и момент-то выдался такой, что она пойдет на каждое ласковое слово, на каждый участливый взгляд. Он не подумал об этом,
потому что думал только об одном себе.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и
потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и
потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом —
как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты
какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я
потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
Городничий. Ведь оно,
как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить,
потому что он запанибрата со всеми министрами и во дворец ездит, так поэтому может такое производство сделать, что со временем и в генералы влезешь.
Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в генералы?
Так
как я знаю, что за тобою,
как за всяким, водятся грешки,
потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
)Мы, прохаживаясь по делам должности, вот с Петром Ивановичем Добчинским, здешним помещиком, зашли нарочно в гостиницу, чтобы осведомиться, хорошо ли содержатся проезжающие,
потому что я не так,
как иной городничий, которому ни до чего дела нет; но я, я, кроме должности, еще по христианскому человеколюбию хочу, чтоб всякому смертному оказывался хороший прием, — и вот,
как будто в награду, случай доставил такое приятное знакомство.