Что за плавание в этих
печальных местах! что за климат! Лета почти нет: утром ни холодно, ни тепло, а вечером положительно холодно. Туманы скрывают от глаз чуть не собственный нос. Вчера палили из пушек, били в барабан, чтоб навести наши шлюпки с офицерами на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие, холодные, тишины почти не бывает, а половина июля!
Знакомые,
печальные места! // Я узнаю окрестные предметы — // Вот мельница! Она уж развалилась; // Веселый шум ее колес умолкнул; // Стал жернов — видно, умер и старик. // Дочь бедную оплакал он недолго // Тропинка тут вилась — она заглохла. // Давно-давно сюда никто не ходит; // Тут садик был с забором — неужели // Разросся он кудрявой этой рощей? // Ах, вот и дуб заветный, здесь она, // Обняв меня, поникла и умолкла… // Возможно ли?..
Надобно сказать-с, что захолустьев и дичи, по своей службе, много видывал, но этаких
печальных мест, как эта деревня, не встречал: стоит в лощине, кругом лес, и не то что этакой хороший лес, а какой-то паршивый: елоха и осина наголо, разве кое-где изредка попадется сосенка; а сама деревня ничего: обстроена чистенько, и поля распаханы как следует, в порядке.
В третьем часу следующего дня «Коршун» входил на неприветный Дуйский рейд, мрачный и пустынный, окаймленный обрывистыми лесистыми берегами, с несколькими видневшимися на склоне казарменными постройками, в которых жили единственные и невольные обитатели этого
печального места — ссыльнокаторжные, присланные на Сахалин для ломки каменного угля, и полурота линейных солдат для надзора за ними.
Неточные совпадения
Я приближался к
месту моего назначения. Вокруг меня простирались
печальные пустыни, пересеченные холмами и оврагами. Все покрыто было снегом. Солнце садилось. Кибитка ехала по узкой дороге, или точнее по следу, проложенному крестьянскими санями. Вдруг ямщик стал посматривать в сторону и, наконец, сняв шапку, оборотился ко мне и сказал: «Барин, не прикажешь ли воротиться?»
Об этом обрыве осталось
печальное предание в Малиновке и во всем околотке. Там, на дне его, среди кустов, еще при жизни отца и матери Райского, убил за неверность жену и соперника, и тут же сам зарезался, один ревнивый муж, портной из города. Самоубийцу тут и зарыли, на
месте преступления.
Он вышел и хлопнул дверью. Я в другой раз осмотрелся. Изба показалась мне еще
печальнее прежнего. Горький запах остывшего дыма неприятно стеснял мне дыхание. Девочка не трогалась с
места и не поднимала глаз; изредка поталкивала она люльку, робко наводила на плечо спускавшуюся рубашку; ее голые ноги висели, не шевелясь.
Другая печаль ее посетила: Гаврила Гаврилович скончался, оставя ее наследницей всего имения. Но наследство не утешало ее; она разделяла искренно горесть бедной Прасковьи Петровны, клялась никогда с нею не расставаться; обе они оставили Ненарадово,
место печальных воспоминаний, и поехали жить в ***ское поместье.
Мы пришли на кладбище, голое
место, ничем не огражденное, усеянное деревянными крестами, не осененными ни единым деревцом. Отроду не видал я такого
печального кладбища.