Неточные совпадения
— Пойдем теперь за стол, так гость будешь, —
говорила старуха, поднимаясь с лавки. — Таисьюшка,
уж ты похлопочи, а наша-то Дарья
не сумеет ничего сделать. Простая баба,
не с кого и взыскивать…
—
Уж это што и
говорить, — соглашались все. — Как по другим прочиим местам добрые люди делают, так и мы. Жалованье зададим ходокам, чтобы им
не обидно было и чтобы неустойки
не вышло. Тоже задарма кому охота болтаться… В аккурате надо дело делать.
Вообще происходило что-то непонятное, странное, и Нюрочка даже поплакала, зарывшись с головой под свое одеяло. Отец несколько дней ходил грустный и ни о чем
не говорил с ней, а потом опять все пошло по-старому. Нюрочка теперь
уже начала учиться, и в ее комнате стоял особенный стол с ее книжками и тетрадками. Занимался с ней по вечерам сам Петр Елисеич, — придет с фабрики, отобедает, отдохнет, напьется чаю и скажет Нюрочке...
— А ведь ты верно
говоришь, — согласился обескураженный Петр Елисеич. — Как это мне самому-то в голову
не пришло? А впрочем, пусть их думают, что хотят… Я сказал только то, что должен был сказать. Всю жизнь я молчал, Самойло Евтихыч, а тут прорвало… Ну, да теперь
уж нечего толковать: дело сделано. И я
не жалею.
— Ты, Домна, помогай Татьяне-то Ивановне, — наговаривал ей солдат тоже при Макаре. — Ты вот и в чужих людях жила, а свой женский вид
не потеряла. Ну, там по хозяйству подсобляй, за ребятишками пригляди и всякое прочее: рука руку моет… Тебе-то в охотку будет поработать, а Татьяна Ивановна, глядишь, и переведет дух. Ты
уж старайся, потому как в нашем дому работы Татьяны Ивановны и
не усчитаешь… Так ведь я
говорю, Макар?
Она
уже больше
не вставала и
говорила с трудом: левая половина тела вся отнялась.
До Петрова дня оставались еще целые сутки, а на росстани народ
уже набирался. Это были все дальние богомольцы, из глухих раскольничьих углов и дальних мест. К о. Спиридонию шли благочестивые люди даже из Екатеринбурга и Златоуста, шли целыми неделями. Ключевляне и самосадчане приходили последними, потому что
не боялись опоздать. Это было на руку матери Енафе: она побаивалась за свою Аглаиду…
Не вышло бы чего от ключевлян, когда узнают ее. Пока мать Енафа мало с кем
говорила, хотя ее и знали почти все.
—
Уж мы всяко думали, Таисьюшка… И своего-то старика мне жаль. Стал садиться в долгушку, чтобы ехать, и чуть
не вылез: вспомнил про Груздева. Пожалуй,
говорит, он там, Груздев-то, подумает, что я к нему приехал.
Так дело и тянулось день за днем, а к каравану больная
уже чувствовала, что она
не жилец на белом свете, хотя этого и
не говорила мужу, чтобы напрасно
не тревожить его в самую рабочую пору.
Из волости Тит пошел домой. По дороге его так и тянуло завернуть к Рачителихе, чтобы повидаться с своими, но в кабаке
уж очень много набилось народу. Пожалуй, еще какого-нибудь дурна
не вышло бы, как
говорил старый Коваль. Когда Тит проходил мимо кабака, в открытую дверь кто-то крикнул...
— Успокой ты мою душу, скажи… — молила она, ползая за ним по избушке на коленях. — Ведь я каждую ночь слышу, как ребеночек плачет… Я это сначала на отца Гурия думала, а потом
уж догадалась. Кононушко, братец, скажи только одно слово: ты его убил? Ах, нет, и
не говори лучше, все равно
не поверю… ни одному твоему слову
не поверю, потому что вынял ты из меня душу.
Переезд в господский дом являлся для Нюрочки чем-то особенным, а
не просто переменой одной квартиры на другую. Она предчувствовала, что случится с ней что-то необыкновенное именно в этом старом господском доме, и волновалась смутным предчувствием этого таинственного будущего. И отец относился к ней теперь иначе. Он
уже говорил с ней как с большой и в трудных случаях даже советовался, как поступить лучше.
— Сейчас об этом
не следует думать, — серьезно ответила Нюрочка. — Волнение повредит… Вы еще так молоды, вся жизнь впереди, и только явилось бы желание исправиться! Сознание —
уже половина исправления, как
говорит папа.
Будь принята эта мера с осени, тысячи лошадей были бы спасены, а теперь скотина
уже обессилела, и, как
говорили старики, «корм ее ел, а
не она корм».
Собственно
говоря, единственную рабочую силу представлял Макар, который попрежнему оставался лесообъездчиком, хотя вот
уже целых полгода
не получал жалованья.
— Да
уж такое… Все науки произошел, а тут и догадаться
не можешь?.. Приехал ты к нам, Иван Петрович, незнаемо откуда и, может, совсем хороший человек, — тебе же лучше. А вот напрасно разговорами-то своими девушку смущаешь. Девичье дело, как невитое сено… Ты вот поговоришь-поговоришь, сел в повозку, да и был таков, поминай как звали, а нам-то здесь век вековать. Незавидно живем, а
не плачем, пока бог грехам терпит…
В коротких, но определительных словах изъяснил, что уже издавна ездит он по России, побуждаемый и потребностями, и любознательностью; что государство наше преизобилует предметами замечательными,
не говоря уже о красоте мест, обилии промыслов и разнообразии почв; что он увлекся картинностью местоположенья его деревни; что, несмотря, однако же, на картинность местоположенья, он не дерзнул бы никак обеспокоить его неуместным заездом своим, если бы не случилось что-то в бричке его, требующее руки помощи со стороны кузнецов и мастеров; что при всем том, однако же, если бы даже и ничего не случилось в его бричке, он бы не мог отказать себе в удовольствии засвидетельствовать ему лично свое почтенье.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я
уж не помню твоих глупых счетов.
Говори, сколько там?
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и
говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович
уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая,
не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
«На что,
говорит, тебе муж? он
уж тебе
не годится».
Купцы. Ей-богу! такого никто
не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть,
не то
уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет
уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец
не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и
уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем
не нуждается; нет, ему еще подавай:
говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего
не могу сказать. Да и странно
говорить: нет человека, который бы за собою
не имел каких-нибудь грехов. Это
уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого
говорят.