Неточные совпадения
Все это происходило за пять лет до этого дня, и Петр Елисеич снова переживал свою
жизнь, сидя у Нюрочкиной кроватки. Он
не слыхал шума в соседних комнатах,
не слыхал, как расходились гости, и опомнился только тогда, когда в господском доме наступила полная тишина. Мельники, говорят, просыпаются, когда остановится мельничное колесо, так
было и теперь.
— А ведь ты верно говоришь, — согласился обескураженный Петр Елисеич. — Как это мне самому-то в голову
не пришло? А впрочем, пусть их думают, что хотят… Я сказал только то, что должен
был сказать. Всю
жизнь я молчал, Самойло Евтихыч, а тут прорвало… Ну, да теперь уж нечего толковать: дело сделано. И я
не жалею.
— Вот я то же самое думаю и ничего придумать
не могу. Конечно, в крепостное время можно
было и сидя в Самосадке орудовать… А вот теперь почитай и дома
не бываю, а все в разъездах. Уж это какая же
жизнь… А как подумаю, что придется уезжать из Самосадки, так даже оторопь возьмет.
Не то что жаль насиженного места, а так… какой-то страх.
— Ну, слава богу! — говорила она Наташке. — Сказал одно слово Самойло Евтихыч и
будет твой Тараско счастлив на всю
жизнь. Пошли ему, господи, хоть он и кержак.
Не любит он отказывать, когда его вот так поперек дороги попросят.
Петру Елисеичу
был отведен кабинет хозяина, но он почти
не ложился спать, еще раз переживая всю свою
жизнь.
— Вот и с старушкой кстати прощусь, — говорил за чаем Груздев с грустью в голосе. — Корень
была, а
не женщина… Когда я еще босиком бегал по пристани, так она частенько началила меня… То за вихры поймает, то подзатыльника хорошего даст. Ох,
жизнь наша, Петр Елисеич… Сколько ни живи, а все помирать придется. Говори мне спасибо, Петр Елисеич, что я тогда тебя помирил с матерью. Помнишь? Ежели и помрет старушка, все же одним грехом у тебя меньше. Мать — первое дело…
Черноризица Аглаида
была рада такой
жизни, если бы молитвенный покой скитской
жизни не нарушался постоянными наездами отъинуд.
Так караван и отвалил без хозяина, а Груздев полетел в Мурмос. Сидя в экипаже, он рыдал, как ребенок… Черт с ним и с караваном!.. Целую
жизнь прожили вместе душа в душу, а тут
не привел бог и глаза закрыть. И как все это вдруг… Где у него ум-то
был?
Не один раз спрашивала Авгарь про убийство отца Гурия, и каждый раз духовный брат Конон отпирался. Всю
жизнь свою рассказывал, а этого
не признавал, потому что очень уж приставала к нему духовная сестра с этим Гурием. Да и дело
было давно, лет десять тому назад.
Желание отца
было приведено в исполнение в тот же день. Нюрочка потащила в сарайную целый ворох книг и торжественно приготовилась к своей обязанности чтицы. Она читала вслух недурно, и, кроме Васи, ее внимательно слушали Таисья и Сидор Карпыч. Выбор статей
был самый разнообразный, но Васе больше всего нравились повести и романы из русской
жизни. В каждой героине он видел Нюрочку и в каждом герое себя, а пока только
не спускал глаз с своей сиделки.
—
Не плакать нужно, моя умница, а радоваться, что слеп
был человек, всю
жизнь слеп, и вдруг прозрел.
— Право, не сумею вам ответить, — замялся старик, поднимаясь с кресла. — Должно быть, не любил. Сначала все было некогда: молодость, кутежи, карты, война… Казалось, конца
не будет жизни, юности и здоровью. А потом оглянулся — и вижу, что я уже развалина… Ну, а теперь, Верочка, не держи меня больше. Я распрощаюсь… Гусар, — обратился он к Бахтинскому, — ночь теплая, пойдемте-ка навстречу нашему экипажу.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья
не хватает даже на чай и сахар. Если ж и
были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на
жизнь мою готовы покуситься.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что
жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые
будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои
будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда
не услышишь.
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он
жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон
не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о
жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге
не мешает, знаешь, чайку
выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы
не читаете писем:
есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «
Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?