Неточные совпадения
Отдельно от всех других построек стояла заимка старика
Основы, приткнувшись
на правом берегу р.
Обыкновенно Груздев останавливался
на заимке у старика
Основы, но теперь его запыхавшаяся тройка в наборной сбруе подъехала прямо к господскому дому.
— Ехал бы
на заимку к
Основе, требушина этакая! — ругался Семка, соображая, что нужно идти принимать лошадей.
На половине дороги обогнали телегу, в которой ехал старик
Основа с двумя маленькими дочерями, а потом другую телегу, в которой лежали и сидели брательники Гущины. Лошадью правила их сестра Аграфена, первая заводская красавица.
На заимке
Основы приветливо светился огонек.
— Так я вот что тебе скажу, родимый мой, — уже шепотом проговорила Таисья
Основе, — из огня я выхватила девку, а теперь лиха беда схорониться от брательников… Ночью мы будем
на Самосадке, а к утру, к свету, я должна, значит, воротиться сюда, чтобы
на меня никакой заметки от брательников не вышло. Так ты сейчас же этого инока Кирилла вышли
на Самосадку: повремени этак часок-другой, да и отправь его…
Анфиса Егоровна привыкла к таким таинственным появлениям Таисьи и без слова провела ее в светелку наверх, где летом привязана была Оленка. Хозяйка мельком взглянула
на Аграфену и, как
Основа, сделала вид, что не узнала ее.
Не успели они кончить чай, как в ворота уже послышался осторожный стук: это был сам смиренный Кирилл… Он даже не вошел в дом, чтобы не терять напрасно времени.
Основа дал ему охотничьи сани
на высоких копылах, в которых сам ездил по лесу за оленями. Рыжая лошадь дымилась от пота, но это ничего не значило: оставалось сделать всего верст семьдесят. Таисья сама помогала Аграфене «оболокаться» в дорогу, и ее руки тряслись от волнения. Девушка покорно делала все, что ей приказывали, — она опять вся застыла.
Базар
на Ключевском был маленький, всего лавок пять; в одной старший сын
Основы сидел с мукой, овсом и разным харчем, в другой торговала разною мелочью старуха Никитична, в третьей хромой и кривой Желтухин продавал разный крестьянский товар: чекмени, азямы, опояски, конскую сбрую, пряники, мед, деготь, веревки, гвозди, варенье и т. д.
— Совсем приехал или
на побывку? — спрашивал
Основа, степенно разглаживая свою седую голову.
— Не поглянулся, видно, свой-то хлеб? — пошутил
Основа и, когда другие засмеялись, сердито добавил: — А вы чему обрадовались? Правильно старик-то говорит… Право, галманы!.. Ты, дедушка, ужо как-нибудь заверни ко мне
на заимку, покалякаем от свободности, а будут к тебе приставать — ущитим как ни
на есть. Народ неправильный, это ты верно говоришь.
На одной из них Нюрочка узнала старика
Основу и радостно вскрикнула: это был еще первый свой человек.
Их догнал старик
Основа и, показав головой
на Нюрочку, проговорил...
Таисья без слова пошла за
Основой, который не подал и вида, что узнал Нюрочку еще
на плоту. Он привел их к одному из огней у опушки леса, где
на живую руку был сделан балаган из березовых веток, еловой коры и хвои. Около огня сидели две девушки-подростки, дочери
Основы, обе крупные, обе кровь с молоком.
— Ну, теперь можно тебя и признать, барышня, — пошутил
Основа, когда подошли к огню. — Я еще даве,
на плоту, тебя приметил… Неужто пешком прошла экое место?
От балагана
Основы вид
на всю поляну был еще лучше, чем с берега.
Старик
Основа так любовно смотрел
на Нюрочку и все беспокоился, чем ее угостить.
Аглаида молчала, как убитая, и даже не взглянула
на Таисью.
Основа посидел для видимости и незаметно ушел.
Усидели
на местах только груздевские приказчики — Илюшка, торговавший красным товаром, бывший казачок Тишка и старший сын
Основы, степенный и молчаливый мужик Степан, промышлявший разным харчем, мукой и солью.
Все это происходило в отсутствие старшины
Основы, который по делам уезжал
на Самосадку.
— Молите бога, что Морок не догадается пожаловаться
на вас начальству, — проговорил
Основа. — Сами бесчинствовали, а он имеет полное свое право…
— В холодную! — коротко ответил за Голиковского исправник, указывая стоявшему без шапки
Основе на бунтаря.
Илюшка хотел открывать там свою торговлю и пока проживался в Ключевском только из-за того, что выжидал жениться
на старшей дочери старика
Основы.
— А Макар Горбатый… Прежде в лесообъездчиках ходил. Основа-то помер, так
на его место он и поступил… Ничего, правильный мужик. В волости-то не житье, а масленица.
Неточные совпадения
Прелесть, которую он испытывал в самой работе, происшедшее вследствие того сближение с мужиками, зависть, которую он испытывал к ним, к их жизни, желание перейти в эту жизнь, которое в эту ночь было для него уже не мечтою, но намерением, подробности исполнения которого он обдумывал, — всё это так изменило его взгляд
на заведенное у него хозяйство, что он не мог уже никак находить в нем прежнего интереса и не мог не видеть того неприятного отношения своего к работникам, которое было
основой всего дела.
Левин чувствовал, что брат Николай в душе своей, в самой
основе своей души, несмотря
на всё безобразие своей жизни, не был более неправ, чем те люди, которые презирали его. Он не был виноват в том, что родился с своим неудержимым характером и стесненным чем-то умом. Но он всегда хотел быть хорошим. «Всё выскажу ему, всё заставлю его высказать и покажу ему, что я люблю и потому понимаю его», решил сам с собою Левин, подъезжая в одиннадцатом часу к гостинице, указанной
на адресе.
Левин встречал в журналах статьи, о которых шла речь, и читал их, интересуясь ими, как развитием знакомых ему, как естественнику по университету,
основ естествознания, но никогда не сближал этих научных выводов о происхождении человека как животного, о рефлексах, о биологии и социологии, с теми вопросами о значении жизни и смерти для себя самого, которые в последнее время чаще и чаще приходили ему
на ум.
Они были дружны с Левиным, и поэтому Левин позволял себе допытывать Свияжского, добираться до самой
основы его взгляда
на жизнь; но всегда это было тщетно. Каждый раз, как Левин пытался проникнуть дальше открытых для всех дверей приемных комнат ума Свияжского, он замечал, что Свияжский слегка смущался; чуть-заметный испуг выражался в его взгляде, как будто он боялся, что Левин поймет его, и он давал добродушный и веселый отпор.
Основу основал, проткал насквозь всю ночь, // Поставил свой товар на-диво, // Засел, надувшися, спесиво, // От лавки не отходит прочь // И думает: лишь только день настанет, // То всех покупщиков к себе он переманит.