Неточные совпадения
— Куда же он убежал, папочка?.. Ведь теперь темно… Я знаю, что его били. Вот всем весело, все смеются, а он,
как зверь, бежит
в лес… Мне его жаль, папочка!..
— Матушка не благословила, родимый мой… Мы по родительскому завету держимся. Я-то, значит,
в курене роблю,
в жигалях хожу,
как покойник родитель.
В лесу живу, родимый мой.
Семья Горбатого
в полном составе перекочевала на Сойгу, где у старика Тита был расчищен большой покос. Увезли
в лес даже Макара, который после праздника
в Самосадке вылежал дома недели три и теперь едва бродил. Впрочем, он и не участвовал
в работе семьи,
как лесообъездчик, занятый своим делом.
Опять распахнулись ворота заимки, и пошевни Таисьи стрелой полетели прямо
в лес. Нужно было сделать верст пять околицы, чтобы выехать на мост через р. Березайку и попасть на большую дорогу
в Самосадку. Пегашка стояла без дела недели две и теперь летела стрелой. Могутная была лошадка, точно сколоченная, и не кормя делала верст по сту. Во всякой дороге бывала. Таисья молчала, изредка посматривая на свою спутницу, которая не шевелилась,
как мертвая.
Не успели они кончить чай,
как в ворота уже послышался осторожный стук: это был сам смиренный Кирилл… Он даже не вошел
в дом, чтобы не терять напрасно времени. Основа дал ему охотничьи сани на высоких копылах,
в которых сам ездил по
лесу за оленями. Рыжая лошадь дымилась от пота, но это ничего не значило: оставалось сделать всего верст семьдесят. Таисья сама помогала Аграфене «оболокаться»
в дорогу, и ее руки тряслись от волнения. Девушка покорно делала все, что ей приказывали, — она опять вся застыла.
Первое чувство, которое охватило Аграфену, когда сани переехали на другую сторону Каменки и быстро скрылись
в лесу, походило на то,
какое испытывает тонущий человек. Сиденье у саней было узкое, так что на поворотах, чтобы сохранить равновесие, инок Кирилл всем корпусом наваливался на Аграфену.
Что она могла поделать одна
в лесу с сильным мужиком? Лошадь бывала по этой тропе и шла вперед,
как по наезженной дороге. Был всего один след, да и тот замело вчерашним снегом. Смиренный инок Кирилл улыбался себе
в бороду и все поглядывал сбоку на притихшую Аграфену: ишь
какая быстрая девка выискалась…
Лес скоро совсем поредел, и начался голый березняк: это и был заросший старый курень Бастрык. Он тянулся широким увалом верст на восемь. На нем работал еще отец Петра Елисеича, жигаль Елеска.
— Ты вот что, Аграфенушка… гм… ты, значит, с Енафой-то поосторожней, особливо насчет еды.
Как раз еще окормит чем ни на есть… Она эк-ту уж стравила одну слепую деушку из Мурмоса. Я ее вот так же на исправу привозил… По-нашему, по-скитскому, слепыми прозываются деушки, которые вроде тебя. А красивая была… Так
в лесу и похоронили сердешную. Наши скитские матери тоже всякие бывают… Чем с тобою ласковее будет Енафа, тем больше ты ее опасайся. Змея она подколодная, пряменько сказать…
До ее избушки
лесом было верст восемь, и девяностолетняя старуха ходила еще пешком к Енафе
в гости даже зимой,
как сегодня.
Тихо
в лесу,
как слеза сочится светлая горная вода, и Аглаида проводила
в святом месте целые дни.
Ему не дали кончить, — как-то вся толпа хлынула на него, смяла, и слышно было только,
как на земле молотили живое человеческое тело. Силен был Гермоген: подковы гнул, лошадей поднимал за передние ноги, а тут не устоял. Макар бросился было к нему на выручку, но его сейчас же стащили с лошади и десятки рук не дали пошевельнуться. Перепуганные богомолки бросились
в лес, а на росстани остались одни мужики.
Дорогой Мосей объяснял Артему, по
каким местам они шли,
какие где речки выпали,
какие ключики, лога, кедровники. Дремучий глухой
лес для Мосея представлял лучшую географическую карту. Другим, пожалуй, и жутко, когда тропа уводила
в темный ельник,
в котором глухо и тихо,
как в могиле, а Мосей счастлив. Настоящий лесовик был… Солдата больше всего интересовали рассказы Мосея про скиты, которые
в прежние времена были здесь, — они и шли по старой скитской дороге.
—
Как бы не так!.. Тоже и старцы ущитились, ну, да
в лесу, известно, один Микола бог… Троих, сказывают, старичков порешили лесообъездчики, а потом стащили
в один скиток и скиток подпалили. Одни угольки остались… Кто их
в лесу-то видел? Да и народ все такой, за которого и ответу нет: бродяги, беглые солдаты, поселенцы.
Какой за них ответ? Все равно
как лесной зверь, так и они.
— Святыми бывают после смерти, когда чудеса явятся, а живых подвижников видывала… Удостоилась видеть схимника Паисия, который спасался на горе Нудихе. Я тогда
в скитах жила… Ну,
в лесу его и встретила: прошел от меня этак будет
как через улицу. Борода уж не седая, а совсем желтая, глаза опущены, — идет и молитву творит. Потом уж он
в затвор сел и не показывался никому до самой смерти…
Как я его увидела, так со страху чуть не умерла.
— Кириллом прежде звали, а ноне он перекрестился и свою полюбовницу тоже перекрестил.
В лесу с ей и живет… Робенка, сказывают, прижил. Да тебе-то
какая печаль? Вот еще пристал человек,
как банный лист.
Наутро Макар опять уехал
в лес и не показывался домой целый месяц. Татьяна вздохнула свободнее. Да и Аграфена проживала совсем тайно
в избушке мастерицы Таисьи вместе с своим сынишкой Глебом. Ее редко кто видел, и то больше из своих же кержаков,
как жигаль Мосей или старик Основа.