Неточные совпадения
С козел не торопясь
слез здоровенный мужик Матвей Гущин, первый борец по заводам, ездивший с Груздевым
в качестве «обережного».
У закостеневшего на заводской работе Овсянникова была всего единственная слабость, именно эти золотые часы. Если кто хотел найти доступ
в его канцелярское сердце, стоило только завести речь об его часах и с большею или меньшею ловкостью похвалить их. Эту слабость многие знали и пользовались ею самым бессовестным образом. На именинах, когда Овсянников выпивал лишнюю рюмку, он бросал их за окно, чтобы доказать прочность. То же самое проделал он и теперь, и Нюрочка хохотала до
слез, как сумасшедшая.
Через полчаса она вернулась: Терешка спал
в машинной мертвецки пьяный, и Лукерья, заливаясь
слезами, от души желала, чтобы завтра исправник хорошенько отодрал его. Старая Ганна слушала сноху и качала головой. Закричавший
в задней избе ребенок заставил Лукерью уйти, наконец, к себе.
— Та будь ласкова, разговори своего-то старика, — уговаривала Ганна со
слезами на глазах. — Глупая моя Федорка, какая она сноха
в таком большом дому… И делать ничего не вмеет, — совсем ледаща.
Вернувшаяся
в избу сноха прекратила этот разговор, и Ганна торопливо вытерла непрошенные
слезы и опять заговорила про свою ярочку.
— Как ты сказал:
в гости?.. Вот я ужо
слезу с печки-то да Титу и пожалуюсь… Он вам таких гостинцев насыплет, пострелы.
Это участие растрогало Рачителиху, и она залилась
слезами. Груздев ее любил, как разбитную шинкарку, у которой дело горело
в руках, — ключевской кабак давал самую большую выручку. Расспросив,
в чем дело, он только строго покачал головой.
Сборы Илюшки были окончены
в пять минут: две новых рубахи, новые сапоги и суконное пальтишко были связаны
в один узел и засунуты
в повозку Груздева под козла. Рачителиха, заливаясь
слезами, остановилась
в дверях кабака.
К вечеру народу
в кабаке набралось много, и она торговала с опухшими от
слез глазами.
Вася едва вывернулся из Таисьиных рук и, как бомба, вылетел
в открытую дверь. Нюрочка со страху прижалась
в угол и не смела шевельнуться. Таисья обласкала Оленку, отвязала и, погладив ее по головке, сунула ей прямо
в рот кусок пирожного. Оленка принялась жевать его, глотая
слезы.
Из корпуса его увели
в квартиру Палача под руки. Анисье пришлось и раздевать его и укладывать
в постель. Страшный самодур, державший
в железных тисках целый горный округ, теперь отдавался
в ее руки, как грудной младенец, а по суровому лицу катились бессильные
слезы. Анисья умелыми, ловкими руками уложила старика
в постель, взбила подушки, укрыла одеялом, а сама все наговаривала ласковым полушепотом, каким убаюкивают малых ребят.
Еще раз вытерев
слезы, Таисья быстро перешла на другой порядок и, как тень, исчезла
в темноте быстрого зимнего вечера.
Иван Семеныч баловал ее и часто играл
в медведя, то есть устраивал себе из стульев берлогу, садился там на корточки и начинал «урчать», а Нюрочка бегала кругом и хохотала до
слез.
Из Туляцкого конца дорога поднималась
в гору. Когда обоз поднялся, то все возы остановились, чтобы
в последний раз поглядеть на остававшееся
в яме «жило». Здесь провожавшие простились. Поднялся опять рев и причитания. Бабы ревели до изнеможения, а глядя на них, голосили и ребятишки. Тит Горбатый надел свою шляпу и двинулся: дальние проводы — лишние
слезы. За ним хвостом двинулись остальные телеги.
Зима была студеная, и
в скиты проезжали через курень Бастрык, минуя Талый. Чистое болото промерзло, и ход был везде. Дорога сокращалась верст на десять, и вместо двух переездов делали всего один. Аглаида всю дорогу думала о брате Матвее, с которым она увидалась ровно через два года. И его прошибла
слеза, когда он увидел ее
в черном скитском одеянии.
В миру бабьи
слезы дешевы, а по скитам они и ничего не стоят.
Тихо
в лесу, как
слеза сочится светлая горная вода, и Аглаида проводила
в святом месте целые дни.
Парасковья Ивановна с полуслова знала,
в чем дело, и даже перекрестилась.
В самом-то деле, ведь этак и жизни можно решиться, а им двоим много ли надо?.. Глядеть жаль на Ефима Андреича, как он убивается. Участие жены тронуло старика до
слез, но он сейчас же повеселел.
— Поедем вместе со мной, — упрашивал Груздев со
слезами на глазах. — Ничего я не понимаю: темно
в глазах…
У мастерицы Таисьи быстро созрел план, каким образом уговорить Петра Елисеича. С нею одной он не отпустил бы Нюрочку на богомолье, а с Парасковьей Ивановной отпустит. Можно проехать сначала
в Мурмос, а там озером и тропами. Парасковья Ивановна долго не соглашалась, пока Таисья не уломала ее со
слезами на глазах. Старушка сама отправилась на рудник, и Петр Елисеич, к удивлению, согласился с первого слова.
Нюрочка добыла себе у Таисьи какой-то старушечий бумажный платок и надела его по-раскольничьи, надвинув на лоб. Свежее, почти детское личико выглядывало из желтой рамы с сосредоточенною важностью, и Петр Елисеич
в первый еще раз заметил, что Нюрочка почти большая. Он долго провожал глазами укатившийся экипаж и грустно вздохнул: Нюрочка даже не оглянулась на него… Грустное настроение Петра Елисеича рассеял Ефим Андреич: старик пришел к нему размыкать свое горе и не мог от
слез выговорить ни слова.
Восторженно-благоговейное чувство охватило ее с новою силой, и
слезы навертывались на глаза от неиспытанного еще счастья, точно она переселилась
в какой-то новый мир, а зло осталось там, далеко позади.
— Вы все такие, скитские матери! — со
слезами повторяла Аглаида. — Не меня, а вас всех надо утопить… С вами и говорить-то грешно. Одна Пульхерия только и есть, да и та давно из ума выжила.
В мире грех, а по скитам-то
в десять раз больше греха. А еще туда же про Кирилла судачите… И он грешный человек, только все через вас же, скитских матерей. На вас его грехи и взыщутся… Знаю я все!..
— Нет, нет… — сурово ответила Таисья, отстраняя ее движением руки. — Не подходи и близко! И слов-то подходящих нет у меня для тебя… На кого ты руку подняла, бесстыдница? Чужие-то грехи мы все видим, а чужие
слезы в тайне проходят… Последнее мое слово это тебе!
Слушавшая ее девушка с головой уходила
в этот мир разных жестокостей, неправды, крови и
слез, и ее сердце содрогалось от ужаса.
Нюрочка хотела что-то ответить, но Голиковский быстро поцеловал у нее руку и вышел. Ей вдруг сделалось его жаль, и она со
слезами на глазах убежала к себе
в комнату.
Морок пришел
в какое-то неистовство: рвал на себе волосы, ругался, грозил неизвестно кому кулаком, а
слезы так и катились по его лицу.
Доктор и Парасковья Ивановна расстались большими друзьями. Проводы Петра Елисеича всего больше походили на похороны. Нюрочка потеряла всю свою выдержку и навела тоску
слезами на всех. Она прощалась с отцом навсегда и
в последнюю минуту заявила, что непременно сама поедет.
Вечером
в волости все трое сидели обнявшись и горланили песни. Пьяный Палач плакал
слезами умиления.
Неточные совпадения
Постой! уж скоро странничек // Доскажет быль афонскую, // Как турка взбунтовавшихся // Монахов
в море гнал, // Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот ужаса, // Увидишь ряд испуганных, //
Слезами полных глаз!
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да
в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его // Не
слезы — кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
— Видно, как-никак, а быть мне у бригадира
в полюбовницах! — говорила она, обливаясь
слезами.
Но летописец недаром предварял события намеками:
слезы бригадировы действительно оказались крокодиловыми, и покаяние его было покаяние аспидово. Как только миновала опасность, он засел у себя
в кабинете и начал рапортовать во все места. Десять часов сряду макал он перо
в чернильницу, и чем дальше макал, тем больше становилось оно ядовитым.
Начали сечь Волоса, который выдержал наказание стоически, потом принялись за Ярилу, и говорят, будто бы
в глазах его показались
слезы.