Неточные совпадения
Петр Елисеич покраснел и замахал своим платком, но
в самый критический
момент в кабинет вбежала запыхавшаяся Катря и объявила...
В этот
момент чья-то рука ударила старика по плечу, и над его ухом раздался сумасшедший хохот: это был дурачок Терешка, подкравшийся к Луке Назарычу босыми ногами совершенно незаметно.
Сидор Карпыч сидел тут же за столом и равнодушно слушал рассказ Ивана Семеныча. Кто-то даже засмеялся над добродушным объяснением исправника, но
в этот
момент Нюрочка дико вскрикнула и, бледная как полотно, схватила отца за руку.
В этот критический
момент дверь
в кабинете осторожно отворилась и
в нее высунулась кудрявая русая головка Васи, — она что-то шептала и делала таинственные знаки.
Нюрочка совсем не заметила, как наступил вечер, и пропустила главный
момент, когда зажигали иллюминацию, главным образом, когда устанавливали над воротами вензель. Как весело горели плошки на крыше, по карнизам, на окнах, а собравшийся на площади народ кричал «ура». Петр Елисеич разошелся, как никогда, и
в окно бросал
в народ медные деньги и пряники.
В этот
момент подкатил к кабаку, заливаясь колокольчиками, экипаж Груздева. Войдя
в кабак, Самойло Евтихыч нашел Илюшку еще связанным. Рачителиха так растерялась, что не успела утащить связанного хоть за стойку.
— Нюрочка, иди обедать… — послышался
в этот критический
момент голос Таисьи на лестнице, и голова Васи скрылась.
Но
в этот
момент Спирька уложил пластом четвертого. Не успела Анфиса Егоровна сказать слова, как Груздев уже полетел по лестнице вниз, без шапки выбежал на улицу — и круг расступился, давая ему дорогу.
Выбрав удобный
момент, Самойло Евтихыч неожиданно ударил его левою ногой так, что Спирька пошатнулся, но
в то же мгновение Самойло Евтихыч точно вспорхнул на воздух, смешно заболтал ногами и растянулся пластом.
Толпа замерла
в ожидании рокового
момента.
Когда догорят дрова, опять будет темно, и Аграфена со страхом думала о том
моменте, когда останется
в темноте со старцем с глазу на глаз.
Это был захватывающий
момент, и какая-то стихийная сила толкала вперед людей самых неподвижных, точно
в половодье, когда выступившая из берегов вода выворачивает деревья с корнем и уносит тяжелые камни.
Коваль даже засучил рукава, чтобы поучить ведмедицу, но
в тот же
момент очутился сначала во дворе, а потом на улице. «Щось таке було?» — удивился старик вслух. Когда за ним громко захлопнулись ворота, Коваль посмотрел на стоявшего рядом сына Терешку, улыбнулся и проговорил...
Домнушка так и не показалась мужу. Солдат посидел еще
в кухне, поговорил с Катрей и Антипом, а потом побрел домой. Нюрочка с нетерпением дожидалась этого
момента и побежала сейчас же к Домнушке, которая спряталась
в передней за вешалку.
Это был тяжелый
момент, когда Тит ночью постучал кнутиком
в окно собственной избы, — днем он не желал ехать по заводу
в настоящем своем виде.
Матушка Маремьяна отвела Таисью
в сторону и принялась ей быстро наговаривать что-то, вероятно, очень интересное, потому что Таисья
в первый
момент даже отшатнулась от нее, а потом
в такт рассказа грустно покачивала головой. Они проговорили так вплоть до того, как подошел плот, и расстроенная Таисья чуть не забыла дожидавшейся ее на берегу Нюрочки.
Это слово точно придавило Макара, и он бессильно опустился на лавку около стола. Да, он теперь только разглядел спавшего на лавке маленького духовного брата, — ребенок спал, укрытый заячьей шубкой. У Макара заходили
в глазах красные круги, точно его ударили обухом по голове. Авгарь, воспользовавшись этим
моментом, выскользнула из избы, но Макар даже не пошевелился на лавке и смотрел на спавшего ребенка, один вид которого повернул всю его душу.
Один
момент — и детская душа улетела бы из маленького тельца, как легкий вздох, но
в эту самую минуту за избушкой раздался отчаянный, нечеловеческий крик. Макар бросился из избушки, как был без шапки. Саженях
в двадцати от избушки,
в мелкой березовой поросли копошились
в снегу три человеческих фигуры. Подбежав к ним, Макар увидел, как солдат Артем одною рукой старался оттащить голосившую Аграфену с лежавшего ничком
в снегу Кирилла, а другою рукой ощупывал убитого, отыскивая что-то еще на теплом трупе.
Тит только качал головой. Татьяна теперь была
в доме большухой и всем заправляла. Помаленьку и Тит привык к этому и даже слушался Татьяны, когда речь шла о хозяйстве. Прежней забитой бабы точно не бывало. Со страхом ждала Татьяна
момента, когда Макар узнает, что Аграфена опять поселилась
в Kepжацком конце. Когда Макар вернулся из лесу, она сама первая сказала ему это. Макар не пошевелился, а только сдвинул сердито брови.
Но
в самый горячий
момент этой отеческой расправы за Пашку вступилась Оленка, и у Никитича опустились руки. Он обругал дочь и только пробормотал...
Доктор задумался и даже немного покраснел, проверяя самого себя. Да, самое лучшее будет ему не возвращаться
в Ключевской завод, как говорит Парасковья Ивановна. Нюрочка ему нравилась, как редкий экземпляр — не больше, а она могла взглянуть на него другими глазами. Да и момент-то выдался такой, что она пойдет на каждое ласковое слово, на каждый участливый взгляд. Он не подумал об этом, потому что думал только об одном себе.
Он пришел мало-помалу к многообразным и любопытным заключениям, и, по его мнению, главнейшая причина заключается не столько в материальной невозможности скрыть преступление, как в самом преступнике; сам же преступник, и почти всякий,
в момент преступления подвергается какому-то упадку воли и рассудка, сменяемых, напротив того, детским феноменальным легкомыслием, и именно в тот момент, когда наиболее необходимы рассудок и осторожность.
Неточные совпадения
В этом случае грозящая опасность увеличивается всею суммою неприкрытости,
в жертву которой,
в известные исторические
моменты, кажется отданною жизнь…
С тех пор законодательная деятельность
в городе Глупове закипела. Не проходило дня, чтоб не явилось нового подметного письма и чтобы глуповцы не были чем-нибудь обрадованы. Настал наконец
момент, когда Беневоленский начал даже помышлять о конституции.
Была ли у них история, были ли
в этой истории
моменты, когда они имели возможность проявить свою самостоятельность? — ничего они не помнили.
Взволнованная и слишком нервная Фру-Фру потеряла первый
момент, и несколько лошадей взяли с места прежде ее, но, еще не доскакивая реки, Вронский, изо всех сил сдерживая влегшую
в поводья лошадь, легко обошел трех, и впереди его остался только рыжий Гладиатор Махотина, ровно и легко отбивавший задом пред самим Вронским, и еще впереди всех прелестная Диана, несшая ни живого, ни мертвого Кузовлева.
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти
в один и тот же
момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но
в то самое время, как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и лошадь полетела с ним через голову).