Цитаты со словом «еда»
По звону колокольчиков все знали, что
едет Самойло Евтихыч, первый заводский богатей, проживавший на Самосадке, — он был из самосадских «долгоспинников» и приходился Мухину какою-то дальнею родней.
—
Ехал бы на заимку к Основе, требушина этакая! — ругался Семка, соображая, что нужно идти принимать лошадей.
Челыш и Беспалый в это время шептались относительно Груздева. Его теперь можно будет взять, потому как и остановился он не у Основы, а в господском доме. Антип обещал подать весточку, по какой дороге Груздев
поедет, а он большие тысячи везет с собой. Антип-то ловко все разведал у кучера: водку даве вместе пили, — ну, кучер и разболтался, а обережного обещался напоить. Проворный черт, этот Матюшка Гущин, дай бог троим с ним одним управиться.
— Работишка будет… — толкнул Беспалый разнежившегося Окулка. — Толстое брюхо
поедет.
— Окулко, возьмите меня с собой козаковать? — приставал к разбойнику Терешка-казак, не понимавший, что делает. — Я верхом
поеду… Теперь, брат, всем воля: не тронь!
У ворот стояла запряженная телега. Тит Горбатый давно встал и собирался
ехать на покос. У старика трещала с похмелья голова, и он неприветливо покосился на Ганну, которая спросила его, где старая Палагея.
— Я буду непременно разбойником, как Окулко, — говорил он, толкая покосившуюся дверку в сени избушки. —
Поедет богатый мужик с деньгами, а я его за горло: стой, глиндра!
Домнушка на неделе завертывала проведать мать раза три и непременно тащила с собой какой-нибудь узелок с разною господскою
едой: то кусок пирога, то телятины, то целую жареную рыбу, а иногда и шкалик сладкой наливки.
Пашка старался усвоить грубый тон Илюшки, которому вообще подражал во всем, — Илюшка был старше его и везде лез в первую голову. Из избы ребята прошли в огород, где и спрятались за худою баней, — отсюда через прясло было отлично видно, как Тит
поедет на покос.
— А наши-то тулянки чего придумали, — трещала участливо Домнушка. — С ног сбились, всё про свой хлеб толкуют. И всё старухи… С заводу хотят уезжать куда-то в орду, где земля дешевая. Право… У самих зубов нет, а своего хлеба захотели, старые… И хохлушек туда же подманивают, а доведись до дела, так на снохах и
поедут. Удумали!.. Воля вышла, вот все и зашевелились: кто куда, — объясняла Домнушка. — Старики-то так и поднялись, особенно в нашем Туляцком конце.
— Нюрочка, мы
поедем в Самосадку, — весело объявил он дочери. — Бабушку свою увидишь.
До Самосадки было верст двадцать с небольшим. Рано утром дорожная повозка, заложенная тройкой, ждала у крыльца господского дома. Кучер Семка несколько раз принимался оправлять лошадей, садился на козла, выравнивал вожжи и вообще проделывал необходимые предварительные церемонии настоящего господского кучера. Антип и казачок Тишка усердно ему помогали. Особенно хлопотал последний: он выпросился тоже
ехать на пристань и раз десять пробовал свое место рядом с Семкой, который толкал его локтем.
На половине дороги обогнали телегу, в которой
ехал старик Основа с двумя маленькими дочерями, а потом другую телегу, в которой лежали и сидели брательники Гущины. Лошадью правила их сестра Аграфена, первая заводская красавица.
— Бороться
едут, — объяснил Тишка. — Беспременно на пристани круг унесут, ежели Матюшка Гущин не напьется до поры. Матюшка с Груздевым третьева дни проехали на Самосадку.
Кучер не спрашивал, куда
ехать. Подтянув лошадей, он лихо прокатил мимо перемен, проехал по берегу Березайки и, повернув на мыс, с шиком въехал в открытые ворота груздевского дома, глядевшего на реку своими расписными ставнями, узорчатою вышкой и зеленым палисадником. Было еще рано, но хозяин выскочил на крыльцо в шелковом халате с болтавшимися кистями, в каком всегда ходил дома и даже принимал гостей.
— Верно тебе говорим: лесообъездчик Макар да Терешка-казак. Вишь, пьяные
едут, бороться хотят. Только самосадские уполощут их: вровень с землей сделают.
— Известно, не от ума
поехали: не сами, а водка едет… Макарка-то с лесообъездчиками-кержаками дружит, — ну, и надеется на защиту, а Терешка за ним дуром увязался.
— Вместе
поедем, сват… Я избу поставлю, а ты, этово-тово, другую избу рядом. Я Федьку отделю, а Макар пусть в большаках остается. Замотался он в лесообъездчиках-то…
Этой уж некуда было
ехать, да и незачем: вот бы сенца поставить для коровы — и то вперед.
Кусок черствого хлеба да ключевая вода — вот и вся
еда…
— Так ты уж нам скажи прямо:
ехать али не ехать?
На фабрике Петр Елисеич пробыл вплоть до обеда, потому что все нужно было осмотреть и всем дать работу. Он вспомнил об
еде, когда уже пробило два часа. Нюрочка, наверное, заждалась его… Выслушивая на ходу какое-то объяснение Ястребка, он большими шагами шел к выходу и на дороге встретил дурачка Терешку, который без шапки и босой бежал по двору.
— Матушка, родимая, не
поеду я с этим Кириллом… Своего страму не оберешься, а про Кирилла-то што говорят: девушник он. Дорогой-то он в лесу и невесть што со мной сделает…
— Все-таки не
поеду… Матушка Таисья наказывала через Талый ехать.
— Ты бы поела, Аграфена… Я-таки прихватил у матушки Таисьи краюшку хлебца да редечки, — наша скитская
еда. Затощаешь дорогой-то…
— А это кто с тобой
едет? — спросил Мосей, вышедший проводить его.
Удивляло Аграфену и то, что чем дальше они
ехали, тем реже становился лес.
Дело в том, что они
ехали по самому перевалу, на значительной высоте.
Этот благочестивый разговор подействовал на Аграфену самым успокаивающим образом. Она
ехала теперь по местам, где спасались свои раскольники-старцы и угодники, слава о которых прошла далеко. Из Москвы приезжают на Крестовые острова. Прежде там скиты стояли, да разорены никонианами. Инок Кирилл рассказывал ей про схоронившуюся по скитам свою раскольничью святыню, про тихую скитскую жизнь и в заключение запел длинный раскольничий стих...
— Ты вот что, Аграфенушка… гм… ты, значит, с Енафой-то поосторожней, особливо насчет
еды. Как раз еще окормит чем ни на есть… Она эк-ту уж стравила одну слепую деушку из Мурмоса. Я ее вот так же на исправу привозил… По-нашему, по-скитскому, слепыми прозываются деушки, которые вроде тебя. А красивая была… Так в лесу и похоронили сердешную. Наши скитские матери тоже всякие бывают… Чем с тобою ласковее будет Енафа, тем больше ты ее опасайся. Змея она подколодная, пряменько сказать…
— А то и кажу, що зостанусь здесь… Пусть сват
еде у эту пранцеватую орду!
— А я, батюшка, в твою орду не
поеду.
— Не
поеду, говорю… Ты меня не спрашивал, когда наклался уезжать, а я не согласен.
— Из твоей воли не выхожу, а в орду все-таки не
поеду. Мне и здесь хорошо.
— И тебя, папа, возьму с собой… Вместе
поедем.
— В гости
поедем, — объявила она с строгою ласковостью.
Нюрочка чуть не заснула от этих непонятных разговоров и была рада, когда они
поехали, наконец, домой. Дорогой Анфиса Егоровна крепко обняла Нюрочку и ласково поцеловала.
— Батюшка, родной ты наш, думали мы, что ты и кости наши похоронишь, — голосили старухи. — Ох, тяжко, батюшка… Молодые-то жить
едут в орду, а мы помирать. Не для себя едем.
Так и пришлось Макару воротиться. Дома он заседлал лошадь и верхом уже
поехал догонять ушедший вперед обоз. По дороге он нагнал ехавшего верхом старого Коваля, который гнал тоже за обозом без шапки и без седла, болтая длинными ногами.
И дорога и озеро ей не понравились, совсем не то, что
ехать в Самосадку, и она никак не могла поверить, что летом здесь очень красиво.
Около озера
ехали по крайней мере часа полтора, и Нюрочка была рада, когда оно осталось назади и дорога пошла прекрасным сосновым лесом.
— Вот что, Сидор Карпыч… — заговорил он после некоторой паузы. — Мне отказали от места…
Поедешь со мной жить на Самосадку?
— Да ведь это мой родной брат, Аннушка… Я из гущинской семьи. Может, помнишь, года два тому назад вместе
ехали на Самосадку к троице? Я с брательниками на одной телеге ехала… В мире-то меня Аграфеной звали.
Мне-то все равно, когда ни
ехать, а только они-то хитры больно…
На передних санях
ехал Мосей с Енафой, а на задних инок Кирилл с Аглаидой.
Вперед-то она
ехала с Кириллом, а теперь он попал в одни сани с Аглаидой.
В свободное время скитницы пряли лен или шерсть, ткали и шили, убирались по хозяйству и готовили свою скитскую
еду.
Еда у ней была, как у хорошего пильщика, а сон мертвый, — на котором боку легла, на том и встала.
Таисья даже попятилась от такой неожиданности. Златоустовские поморцы-перекрещенцы не признавали о. Спиридония за святого и даже смеялись над ним, а тут вдруг выкатил сам Гермоген, первый раскольщик и смутьян… Чуяло сердце Таисьи, что быть беде! За Гермогеном показалась из тумана голова лошади, а на ней
ехал верхом Макар Горбатый.
— Знаешь, Паша, что я сделаю? — говорил развеселившийся Ефим Андреич. —
Поеду к Петру Елисеичу и попрошу, штобы он на мое место управителем заступил.
Неточные совпадения
— Мечтание это, голубушка!.. Враг он тебе злейший, мочеганин-то этот. Зачем он ехал-то, когда добрые люди на молитву пришли?.. И Гермогена знаю. В четвертый раз сам себя окрестил: вот он каков человек… Хуже никонианина. У них в Златоусте последнего ума решились от этих поморцев… А мать Фаина к поповщине гнет, потому как сама-то она из часовенных.
Цитаты из русской классики со словом «еда»
Питание. Жители к питанию склонны. Любят говядину, свинину, баранину, кашу с маслом и пироги. Но способов для питания не имеют. А потому довольствуются хлебом и заменяющими оный суррогатами. Нужно, впрочем, сказать, что и Финагеичи, обладающие достаточными средствами, налегают преимущественно на суровую и малопитательную
еду, лишь бы живот наедался. Самоваров на селе 8.
Ровно в девять часов в той же гостиной подают завтрак. Нынче завтрак обязателен и представляет подобие обеда, а во время оно завтракать давали почти исключительно при гостях, причем ограничивались тем, что ставили на стол поднос, уставленный закусками и эфемерной
едой, вроде сочней, печенки и т. п. Матушка усердно потчует деда и ревниво смотрит, чтоб дети не помногу брали. В то время она накладывает на тарелку целую гору всякой всячины и исчезает с нею из комнаты.
Извозчик в трактире и питается и согревается. Другого отдыха, другой
еды у него нет. Жизнь всухомятку. Чай да требуха с огурцами. Изредка стакан водки, но никогда — пьянства. Раза два в день, а в мороз и три, питается и погреется зимой или высушит на себе мокрое платье осенью, и все это удовольствие стоит ему шестнадцать копеек: пять копеек чай, на гривенник снеди до отвала, а копейку дворнику за то, что лошадь напоит да у колоды приглядит.
Степан Аркадьич любил пообедать, но еще более любил дать обед, небольшой, но утонченный и по
еде и питью и по выбору гостей.
Внутренняя часть его двигалась около оси, на нее ставили разные припасы: кофей, вино и все нужное для
еды, тарелки, горчицу, соль, так что, не беспокоя никого и без прислуги, каждый привертывал к себе что хотел, — ветчину или варенье.
Предложения со словом «еда»
- Мамой, которая не впадает в чувство вины, когда не готовила еду уже несколько дней и включала мультики на 4 часа в день, потому что было просто лень играться.
- Новому члену общины построили дом, вылечили его больную спину, ему приносили вкусную еду, красивую одежду.
- – Если кто-то попросит, будешь приносить еду и напитки, ходить с поручениями.
- (все предложения)
Афоризмы русских писателей со словом «еда»
- В еде спасенье только есть!
- Люди говорят о своих интересах, возвышенных целях, женщины о высоких чувствах, а об еде не говорят; но главная деятельность их направлена на еду. У богатых устроено так, чтобы это имело вид, что мы не заботимся, а это делается само собой.
- Бегут вдоль дороги все ели густыя
Туда, к рубежу,
Откуда я еду, туда, где Россия;
Я вслед им гляжу.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно