Через длинную гостиную с низким потолком и
узкими окнами они прошли в кабинет Бахарева, квадратную угловую комнату, выходившую стеклянной дверью в столовую, где теперь мелькал белый передник горничной.
Петух на высокой готической колокольне блестел бледным золотом; таким же золотом переливались струйки по черному глянцу речки; тоненькие свечки (немец бережлив!) скромно теплились в
узких окнах под грифельными кровлями; виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца на трехугольной площади, внезапно раздавался сонливый свисток ночного сторожа, добродушная собака ворчала вполголоса, а воздух так и ластился к лицу, и липы пахли так сладко, что грудь поневоле все глубже и глубже дышала, и слово:
На одном из поворотов молодые люди остановились. Они поднялись уже довольно высоко, и в
узкое окно, вместе с более свежим воздухом, проникла более чистая, хотя и рассеянная струйка света. Под ней на стене, довольно гладкой в этом месте, роились какие-то надписи. Это были по большей части имена посетителей.
Господский дом был старинной постройки, с низкими потолками,
узкими окнами и толстыми кирпичными стенами, каких нынче уже не строят, за исключением, может быть, крепостей и монастырей.
Дверь, очень скромная на вид, обитая железом, вела со двора в комнату с побуревшими от сырости, исписанными углем стенами и освещенную
узким окном с железною решеткой, затем налево была другая комната, побольше и почище, с чугунною печью и двумя столами, но тоже с острожным окном: это — контора, и уж отсюда узкая каменная лестница вела во второй этаж, где находилось главное помещение.
Неточные совпадения
Марья Антоновна. Да, право, маменька, чрез минуты две всё узнаем.
Уж скоро Авдотья должна прийти. (Всматривается в
окно и вскрикивает.)Ах, маменька, маменька! кто-то идет, вон в конце улицы.
Но торжество «вольной немки» приходило к концу само собою. Ночью, едва успела она сомкнуть глаза, как услышала на улице подозрительный шум и сразу поняла, что все для нее кончено. В одной рубашке, босая, бросилась она к
окну, чтобы, по крайней мере, избежать позора и не быть посаженной, подобно Клемантинке, в клетку, но было
уже поздно.
— И на кой черт я не пошел прямо на стрельцов! — с горечью восклицал Бородавкин, глядя из
окна на увеличивавшиеся с минуты на минуту лужи, — в полчаса был бы
уж там!
Несмотря на то, что снаружи еще доделывали карнизы и в нижнем этаже красили, в верхнем
уже почти всё было отделано. Пройдя по широкой чугунной лестнице на площадку, они вошли в первую большую комнату. Стены были оштукатурены под мрамор, огромные цельные
окна были
уже вставлены, только паркетный пол был еще не кончен, и столяры, строгавшие поднятый квадрат, оставили работу, чтобы, сняв тесемки, придерживавшие их волоса, поздороваться с господами.
— Сюда, здесь пройдемте. Не подходи к
окну, — сказала Анна, пробуя, высохла ли краска. — Алексей, краска
уже высохла, — прибавила она.