Подъезжая к пригорку, на котором
стоял белый кош Ляховской, Привалов издали заметил какую-то даму, которая смотрела из-под руки на него. «Уж не пани ли Марина?» — подумал Привалов. Каково было его удивление, когда в этой даме он узнал свою милую хозяйку, Хионию Алексеевну. Она даже сделала ему ручкой.
Неточные совпадения
Небольшие окна были задрапированы чистенькими
белыми занавесками; между горшками цветов на лакированных подоконниках
стояли ведерные бутыли с наливками из княженики и рябины.
Когда Надежда Васильевна улыбалась, у нее на широком
белом лбу всплывала над левой бровью такая же морщинка, как у Василья Назарыча. Привалов заметил эту улыбку, а также едва заметный жест левым плечом, — тоже отцовская привычка. Вообще было заметно сразу, что Надежда Васильевна ближе
стояла к отцу, чем к матери. В ней до мельчайших подробностей отпечатлелись все те характерные особенности бахаревского типа, который старый Лука подводил под одно слово: «прерода».
По дороге Половодов встретил смазливую горничную в
белом фартуке с кружевами; она бойко летела с серебряным подносом, на котором
стояли пустые чашки из-под кофе.
Между окнами
стоял небольшой письменный стол, у внутренней стены простенькая железная кровать под
белым чехлом, ночной столик, этажерка с книгами в углу, на окнах цветы, — вообще вся обстановка смахивала на монастырскую келью и понравилась Привалову своей простотой.
Антонида Ивановна ничего не ответила мужу, а только медленно посмотрела своим теплым и влажным взглядом на Привалова, точно хотела сказать этим взглядом: «Что же вы не предлагаете мне руки? Ведь вы видите, что я
стою одна…» Привалов предложил руку, и Антонида Ивановна слегка оперлась на нее своей затянутой выше локтя в
белую лайковую перчатку рукой.
—
Постойте, Сергей Александрыч, — остановил Привалова Nicolas, облеченный в черную пару и
белые перчатки. — Куда это вы бредете?
Стояла белая зима с жестокою тишиной безоблачных морозов, плотным, скрипучим снегом, розовым инеем на деревьях, бледно-изумрудным небом, шапками дыма над трубами, клубами пара из мгновенно раскрытых дверей, свежими, словно укушенными лицами людей и хлопотливым бегом продрогших лошадок.
В полуверсте от местечка, на голой, далеко расчищенной кругом площадке,
стояло белое небольшое здание, обнесенное каменной стеной.
Кроме очень изящной гостиной, зальца и совершенно уединенного кабинета Николая Степановича, влево от гостиной шла спальня Евгении Петровны, переделенная зеленой шелковой драпировкой, за которой стояла ее кровать, и тут же в стене была дверь в маленькую закрытую нишь, где
стояла белая каменная ванна.
Неточные совпадения
Ни дома уцелевшего, // Одна тюрьма спасенная, // Недавно побеленная, // Как
белая коровушка // На выгоне,
стоит.
Плутали таким образом среди
белого дня довольно продолжительное время, и сделалось с людьми словно затмение, потому что Навозная слобода
стояла въяве у всех на глазах, а никто ее не видал.
На углу тротуара в коротком модном пальто, с короткою модною шляпой на бекрень, сияя улыбкой
белых зуб между красными губами, веселый, молодой, сияющий,
стоял Степан Аркадьич, решительно и настоятельно кричавший и требовавший остановки.
На столе
стояли аккуратно стклянки, графин, и сложено было нужное
белье и работа broderie anglaise Кити.
Она быстро оделась, сошла вниз и решительными шагами вошла в гостиную, где, по обыкновению, ожидал ее кофе и Сережа с гувернанткой. Сережа, весь в
белом,
стоял у стола под зеркалом и, согнувшись спиной и головой, с выражением напряженного внимания, которое она знала в нем и которым он был похож на отца, что-то делал с цветами, которые он принес.