Неточные совпадения
В роскошной спальне Зоси Ляховской теперь господствовал тяжелый для глаз полумрак; окна были задрапированы тяжелыми складками зеленой материи, едва пропускавшими в
комнату слабый
свет.
В буфете и внизу заседали отцы семейств, коммерсанты, денежные тузы; вверху сновала из
комнаты в
комнату действующая армия невест, находившаяся под прикрытием маменек, тетушек и просто дам, которые «вывозили» девушек в
свет.
Старый бахаревский дом показался Привалову могилой или, вернее, домом, из которого только что вынесли дорогого покойника. О Надежде Васильевне не было сказано ни одного слова, точно она совсем не существовала на
свете. Привалов в первый раз почувствовал с болью в сердце, что он чужой в этом старом доме, который он так любил. Проходя по низеньким уютным
комнатам, он с каким-то суеверным чувством надеялся встретить здесь Надежду Васильевну, как это бывает после смерти близкого человека.
Стены номера и весь пол были покрыты ташкентскими коврами; слабая струя
света едва пробивалась сквозь драпировки окон, выхватывая из наполнявшего
комнату полумрака что-то белое, что лежало на складной американской кровати, как узел вычищенного белья.
Открыв глаза, я увидел, что матери не было в комнате, Параши также; свечка потушена, ночник догорал, и огненный язык потухающей светильни, кидаясь во все стороны на дне горшочка с выгоревшим салом, изредка озарял мелькающим неверным
светом комнату, угрожая каждую минуту оставить меня в совершенной темноте.
Вместо слабых, тщедушных рефлексов внешнего
света комната была до изобилия освещена и согрета огнем двух ламп, стоявших по углам неизбежного мраморного камина.
Неточные совпадения
Городничий. Скажите! такой просвещенный гость, и терпит — от кого же? — от каких-нибудь негодных клопов, которым бы и на
свет не следовало родиться. Никак, даже темно в этой
комнате?
На улице царили голодные псы, но и те не лаяли, а в величайшем порядке предавались изнеженности и распущенности нравов; густой мрак окутывал улицы и дома; и только в одной из
комнат градоначальнической квартиры мерцал далеко за полночь зловещий
свет.
«Честолюбие? Серпуховской?
Свет? Двор?» Ни на чем он не мог остановиться. Всё это имело смысл прежде, но теперь ничего этого уже не было. Он встал с дивана, снял сюртук, выпустил ремень и, открыв мохнатую грудь, чтобы дышать свободнее, прошелся по
комнате. «Так сходят с ума, — повторил он, — и так стреляются… чтобы не было стыдно», добавил он медленно.
Он не раздеваясь ходил своим ровным шагом взад и вперед по звучному паркету освещенной одною лампой столовой, по ковру темной гостиной, в которой
свет отражался только на большом, недавно сделанном портрете его, висевшем над диваном, и чрез ее кабинет, где горели две свечи, освещая портреты ее родных и приятельниц и красивые, давно близко знакомые ему безделушки ее письменного стола. Чрез ее
комнату он доходил до двери спальни и опять поворачивался.
Из окон
комнаты Агафьи Михайловны, старой нянюшки, исполнявшей в его доме роль экономки, падал
свет на снег площадки пред домом. Она не спала еще. Кузьма, разбуженный ею, сонный и босиком выбежал на крыльцо. Лягавая сука Ласка, чуть не сбив с ног Кузьму, выскочила тоже и визжала, терлась об его колени, поднималась и хотела и не смела положить передние лапы ему на грудь.