Неточные совпадения
От думы они поехали на Соборную площадь, а потом на главную Московскую улицу. Летом здесь стояла непролазная грязь, как и на главных улицах, не говоря уже о предместьях, как Теребиловка, Дрекольная, Ерзовка и Сибирка. Миновали зеленый кафедральный собор, старый гостиный двор и остановились у какого-то двухэтажного каменного дома. Хозяином оказался Голяшкин. Он каждого гостя встречал внизу, подхватывал
под руку, поднимал наверх и передавал
с рук на
руки жене, испитой болезненной женщине
с испуганным лицом.
Брюхачев стоял за
женою и по временам целовал ее ручки, а Белоярцев, стоя рядом
с Брюхачевым, не целовал
рук его
жены, но далеко запускал свои черные глаза
под ажурную косынку, закрывавшую трепещущие, еще почти девственные груди Марьи Маревны, Киперской королевы. Сахаров все старался залепить вырванный попугаем клочок сапога, в то время как Завулонов, ударяя себя в грудь, говорил ему:
С вокзала он прямо поехал в «Эрмитаж». Гостиничные носильщики, в синих блузах и форменных шапках, внесли его вещи в вестибюль. Вслед за ними вошел и он
под руку с своей
женой, оба нарядные, представительные, а он-таки прямо великолепный, в своем широком, в виде колокола, английском пальто, в новой широкополой панаме, держа небрежно в
руке тросточку
с серебряным набалдашником в виде голой женщины.
Сочинение это произвело, как и надо ожидать, страшное действие… Инспектор-учитель показал его директору; тот —
жене;
жена велела выгнать Павла из гимназии. Директор, очень добрый в сущности человек, поручил это исполнить зятю. Тот, собрав совет учителей и бледный,
с дрожащими
руками, прочел ареопагу [Ареопаг — высший уголовный суд в древних Афинах, в котором заседали высшие сановники.] злокачественное сочинение; учителя, которые были помоложе, потупили головы, а отец Никита произнес, хохоча себе
под нос:
Усталая, она замолчала, оглянулась. В грудь ей спокойно легла уверенность, что ее слова не пропадут бесполезно. Мужики смотрели на нее, ожидая еще чего-то. Петр сложил
руки на груди, прищурил глаза, и на пестром лице его дрожала улыбка. Степан, облокотясь одной
рукой на стол, весь подался вперед, вытянул шею и как бы все еще слушал. Тень лежала на лице его, и от этого оно казалось более законченным. Его
жена, сидя рядом
с матерью, согнулась, положив локти на колена, и смотрела
под ноги себе.