Неточные совпадения
Давно ли вся эта комната была для него
дорогим уголком, и он все
любил в ней, начиная с обоев и кончая геранями и белыми занавесками в окнах.
Старый бахаревский дом показался Привалову могилой или, вернее, домом, из которого только что вынесли
дорогого покойника. О Надежде Васильевне не было сказано ни одного слова, точно она совсем не существовала на свете. Привалов в первый раз почувствовал с болью в сердце, что он чужой в этом старом доме, который он так
любил. Проходя по низеньким уютным комнатам, он с каким-то суеверным чувством надеялся встретить здесь Надежду Васильевну, как это бывает после смерти близкого человека.
«Милый и
дорогой доктор! Когда вы получите это письмо, я буду уже далеко… Вы — единственный человек, которого я когда-нибудь
любила, поэтому и пишу вам. Мне больше не о ком жалеть в Узле, как, вероятно, и обо мне не особенно будут плакать. Вы спросите, что меня гонит отсюда: тоска, тоска и тоска… Письма мне адресуйте poste restante [до востребования (фр.).] до рождества на Вену, а после — в Париж. Жму в последний раз вашу честную руку.
— Я?.. О да… Зося для меня была
дороже жизни. До двенадцати лет я
любил ее как девочку, а потом как женщину… Если бы я мог вернуть ее… Она погибнет, погибнет…
Особенно я
люблю дорогой, спеша, или сам что-нибудь у кого спросить по делу, или если меня кто об чем-нибудь спросит: и вопрос и ответ всегда кратки, ясны, толковы, задаются не останавливаясь и всегда почти дружелюбны, а готовность ответить наибольшая во дню.
Неточные совпадения
Хлестаков. Очень благодарен. А я, признаюсь, смерть не
люблю отказывать себе в
дороге, да и к чему? Не так ли?
В полку не только
любили Вронского, но его уважали и гордились им, гордились тем, что этот человек, огромно-богатый, с прекрасным образованием и способностями, с открытою
дорогой ко всякого рода успеху и честолюбия и тщеславия, пренебрегал этим всем и из всех жизненных интересов ближе всего принимал к сердцу интересы полка и товарищества.
— Я с Анной Аркадьевной выросла, они мне
дороже всего. Что ж, не нам судить. А уж так, кажется,
любить…
— Во-первых, не качайся, пожалуйста, — сказал Алексей Александрович. — А во вторых,
дорога не награда, а труд. И я желал бы, чтобы ты понимал это. Вот если ты будешь трудиться, учиться для того, чтобы получить награду, то труд тебе покажется тяжел; но когда ты трудишься (говорил Алексей Александрович, вспоминая, как он поддерживал себя сознанием долга при скучном труде нынешнего утра, состоявшем в подписании ста восемнадцати бумаг),
любя труд, ты в нем найдешь для себя награду.
Я его также не
люблю: я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся на узкой
дороге, и одному из нас несдобровать.