— Свидания в первое время происходили в часы службы Половодова в банке. Привалов являлся как раз в то время, когда хозяину нужно
было уходить из дому, и он каждый раз упрашивал гостя подождать до его возвращения, чтобы пообедать вместе. Это были счастливые минуты… Антонида Ивановна, проводив мужа, забывала всю свою лень и дурачилась, как институтка.
Неточные совпадения
— Между прочим, вероятно,
буду торговать и мукой, — с улыбкой отвечал Привалов, чувствуя, что пол точно
уходит у него из-под ног. — Мне хотелось бы объяснить вам, почему я именно думаю заняться этим, а не чем-нибудь другим.
У Ляховского тоже
было довольно скучно. Зося хмурилась и капризничала. Лоскутов жил в Узле вторую неделю и часто бывал у Ляховских. О прежних увеселениях и забавах не могло
быть и речи; Половодов показывался в гостиной Зоси очень редко и сейчас же
уходил, когда появлялся Лоскутов. Он не переваривал этого философа и делал равнодушное лицо.
Она
была убеждена, что у Шелехова от природы «легкая рука» на золото и что стоит ему только
уйти с приисков, как все там пойдет шиворот-навыворот.
«Недаром Костя
ушел из этого дома», — не раз думала девушка в своем одиночестве и даже завидовала брату, который в качестве мужчины мог обставить себя по собственному желанию, то
есть разом и безнаказанно стряхнуть с себя все обветшалые предания раскольничьего дома.
— Вы нынче что-то совсем не заглядываете к нам? — ласково пеняла Антонида Ивановна, когда Половодов
ушел. — То
есть вы бываете по делу у Александра Павлыча и сейчас же бежите, вероятно, из страха встретиться со мной…
Деньги
ушли в тот провал, в котором
были похоронены раньше сотни тысяч, а прииски требовали новых денег.
— На прощанье?! Спокойно?! Боже мой… Нет, ты никуда не
уйдешь… я живую замурую тебя в четыре стены, и ты не увидишь света божьего… На прощанье! Хочешь разве, чтобы я тебя проклял на прощанье?.. И прокляну…
Будь ты проклята,
будьте вы оба прокляты!..
— Если человек, которому я отдала все, хороший человек, то он и так
будет любить меня всегда… Если он дурной человек, — мне же лучше: я всегда могу
уйти от него, и моих детей никто не смеет отнять от меня!.. Я не хочу лжи, папа… Мне
будет тяжело первое время, но потом все это пройдет. Мы
будем жить хорошо, папа… честно жить. Ты увидишь все и простишь меня.
— Да очень просто: взяла да
ушла к брату… Весь город об этом говорит. Рассказывают, что тут разыгрался целый роман… Вы ведь знаете Лоскутова? Представьте себе, он давно уже
был влюблен в Надежду Васильевну, а Зося Ляховская
была влюблена в него… Роман, настоящий роман! Помните тогда этот бал у Ляховского и болезнь Зоси? Мне сразу показалось, что тут что-то кроется, и вот вам разгадка; теперь весь город знает.
Раза два Антонида Ивановна удерживала Привалова до самого утра. Александр Павлыч кутил в «Магните» и возвращался уже засветло, когда Привалов успевал
уйти. В третий раз такой случай чуть не разразился катастрофой. Антонида Ивановна предупредила Привалова, что мужа не
будет дома всю ночь, и опять задержала его. В середине ночи вдруг послышался шум подъехавшего экипажа и звонок в передней.
Только один человек во всем доме вполне искренне и горячо оплакивал барышню — это
был, конечно, старый Лука, который в своей каморке не раз всплакнул потихоньку от всех. «Ну, такие ее счастки, — утешал самого себя старик, размышляя о мудреной судьбе старшей барышни, — от своей судьбы не
уйдешь… Не-ет!.. Она тебя везде сыщет и придавит ногой, ежели тебе такой предел положон!»
Когда общее веселье перешло в сплошной гвалт и мельница превратилась в настоящий кабак, Привалов
ушел в свой флигель. Он тоже
был пьян и чувствовал, как перед глазами предметы двоились и прыгали.
Давно ли этот же самый Общественный клуб казался Привалову кабаком, но теперь он
был рад и кабаку, чтобы хоть куда-нибудь
уйти от самого себя.
Началось предварительное следствие с допросов обвиняемого и свидетелей.
Было осмотрено место преступления и вещественные доказательства. Виктор Васильич отвечал на все вопросы твердо и уверенно, свидетели путались и перебивали друг друга. Привалов тоже
был допрошен в числе других и опять
ушел на сцену, чтобы подождать Nicolas Веревкина.
«Всех ненавижу, и вас, и себя», отвечал его взгляд, и он взялся за шляпу. Но ему не судьба
была уйти. Только что хотели устроиться около столика, а Левин уйти, как вошел старый князь и, поздоровавшись с дамами, обратился к Левину.
Он вытянул шею к двери в зал, откуда глухо доносился хриплый голос и кашель. Самгин сообразил, что происходит нечто интересное, да уже и неловко
было уйти. В зале рычал и кашлял Дьякон; сидя у стола, он сложил руки свои на груди ковшичками, точно умерший, бас его потерял звучность, хрипел, прерывался глухо бухающим кашлем; Дьякон тяжело плутал в словах, не договаривая, проглатывая, выкрикивая их натужно.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не
была червонная дама. (Поспешно
уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная дама! Бог знает что такое!
Слесарша (
уходя).Не позабудь, отец наш!
будь милостив!
— Нет. Он в своей каморочке // Шесть дней лежал безвыходно, // Потом
ушел в леса, // Так
пел, так плакал дедушка, // Что лес стонал! А осенью //
Ушел на покаяние // В Песочный монастырь.
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером //
Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как
выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно
быть, богатырь».
— Филипп на Благовещенье //
Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный
был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.