Мундиры старых дворян были сшиты постаринному, с буфочками на плечах; они были, очевидно, малы, коротки
в талиях и узки, как будто носители их выросли из них.
Остались: один хмельной, но немного, сидевший за пивом, с виду мещанин; товарищ его, толстый, огромный, в сибирке [Сибирка — верхняя одежда в виде короткого сарафана
в талию со сборками и стоячим воротником.] и с седою бородой, очень захмелевший, задремавший на лавке, и изредка, вдруг, как бы спросонья, начинавший прищелкивать пальцами, расставив руки врозь, и подпрыгивать верхнею частию корпуса, не вставая с лавки, причем подпевал какую-то ерунду, силясь припомнить стихи, вроде:
Она много изменилась в течение того времени, как Райнер не видал ее: лицо ее позеленело и немного отекло, глаза сделались еще больше, фигура сильно испортилась
в талии.
Он застал ее сидящею у окна, очень похудевшую в лице, но
в талии как бы несколько даже пополневшую. Он изъяснил ей свою просьбу, чтобы она взялась играть в «Ромео и Юлии» няньку.
Неточные совпадения
Вральман. Матушка мая? Што тепе надопно? Што? Сынок, какоф ест, да
тал Бог старовье, или сынок премудрый, так скасать, Аристотелис, да
в могилу.
Мужик этот с длинною
талией принялся грызть что-то
в стене, старушка стала протягивать ноги во всю длину вагона и наполнила его черным облаком; потом что-то страшно заскрипело и застучало, как будто раздирали кого-то; потом красный огонь ослепил глаза, и потом всё закрылось стеной.
Молодые же были
в дворянских расстегнутых мундирах с низкими
талиями и широких
в плечах, с белыми жилетами, или
в мундирах с черными воротниками и лаврами, шитьем министерства юстиции.
Когда экипаж остановился, верховые поехали шагом. Впереди ехала Анна рядом с Весловским. Анна ехала спокойным шагом на невысоком плотном английском кобе со стриженою гривой и коротким хвостом. Красивая голова ее с выбившимися черными волосами из-под высокой шляпы, ее полные плечи, тонкая
талия в черной амазонке и вся спокойная грациозная посадка поразили Долли.
Мы были уж на средине,
в самой быстрине, когда она вдруг на седле покачнулась. «Мне дурно!» — проговорила она слабым голосом… Я быстро наклонился к ней, обвил рукою ее гибкую
талию. «Смотрите наверх, — шепнул я ей, — это ничего, только не бойтесь; я с вами».