Неточные совпадения
«Недостает решительности! Все зависит от того, чтобы повести дело смелой, твердой рукой, — думал Половодов, ходя по
кабинету из угла
в угол. — Да еще этот дурак Ляховский тут торчит: дела не делает и
другим мешает. Вот если бы освободиться от него…»
В половодовском
кабинете велась долгая интимная беседа, причем оба собеседника остались, кажется, особенно довольны
друг другом, и несколько раз,
в порыве восторга, принимались жать
друг другу руки.
На
другой день после своего разговора с Бахаревым Привалов решился откровенно обо всем переговорить с Ляховским. Раз, он был опекуном, а второе, он был отец Зоси; кому же было ближе знать даже самое скверное настоящее. Когда Привалов вошел
в кабинет Ляховского, он сидел за работой на своем обычном месте и даже не поднял головы.
И вот каждый вечер, часов в девять, когда папа возвращался с вечерней практики, мы усаживались у него
в кабинете друг против друга на высоких табуретках за тот высокий двускатный письменный стол-кровать, о котором я рассказывал.
Неточные совпадения
Мысли о том, куда она поедет теперь, — к тетке ли, у которой она воспитывалась, к Долли или просто одна за границу, и о том, что он делает теперь один
в кабинете, окончательная ли это ссора, или возможно еще примирение, и о том, что теперь будут говорить про нее все ее петербургские бывшие знакомые, как посмотрит на это Алексей Александрович, и много
других мыслей о том, что будет теперь, после разрыва, приходили ей
в голову, но она не всею душой отдавалась этим мыслям.
И, распорядившись послать за Левиным и о том, чтобы провести запыленных гостей умываться, одного
в кабинет,
другого в большую Доллину комнату, и о завтраке гостям, она, пользуясь правом быстрых движений, которых она была лишена во время своей беременности, вбежала на балкон.
На третий день после ссоры князь Степан Аркадьич Облонский — Стива, как его звали
в свете, —
в обычайный час, то есть
в 8 часов утра, проснулся не
в спальне жены, а
в своем
кабинете, на сафьянном диване. Он повернул свое полное, выхоленное тело на пружинах дивана, как бы желая опять заснуть надолго, с
другой стороны крепко обнял подушку и прижался к ней щекой; но вдруг вскочил, сел на диван и открыл глаза.
Ноздрев повел их
в свой
кабинет,
в котором, впрочем, не было заметно следов того, что бывает
в кабинетах, то есть книг или бумаги; висели только сабли и два ружья — одно
в триста, а
другое в восемьсот рублей.
— Вот как мы с тобой, — говорил
в тот же день, после обеда Николай Петрович своему брату, сидя у него
в кабинете: —
в отставные люди попали, песенка наша спета. Что ж? Может быть, Базаров и прав; но мне, признаюсь, одно больно: я надеялся именно теперь тесно и дружески сойтись с Аркадием, а выходит, что я остался назади, он ушел вперед, и понять мы
друг друга не можем.