За обедом Патап Максимыч был в добром расположении духа, шутки шутил даже с матушкой Манефой. Перед обедом долго говорил с ней, и та успела убедить брата, что никогда не советовала племяннице
принимать иночество. Больше всего Патап Максимыч над Фленушкой подшучивал, но та сама зубаста была и, при всей покорности, в долгу не оставалась. Настя молчала.
В 1536 году в нем
приняла иночество вдова брата царя Иоанна IV, княгиня Иулияния Дмитриевна и жила в построенных ей царем богатых келиях — она там и погребена; царица Ирина Федоровна, по кончине супруга своего, царя Федора Иоанновича, не внемля молениям бояр и духовенства, постриглась в иночество в сей обители и затворилась в келью, и с нею вместе и брат ее Борис Годунов, перешедший отсюда 30 апреля 1598 года в Кремлевский дворец на царство, согласно избрания духовенства, бояр и народа.
— Для тебя же прошу, для твоей же пользы, — продолжала Манефа. — Исполнишь мое желание, до́веку проживешь в довольстве и почете, не послушаешь — горька будет участь твоя. Ты уж не махонькая, разум есть в голове: обсуди, обдумай все хорошенько… Ну скажи по чистой совести, отчего не хочешь ты меня послушаться, отчего не хочешь
принять иночество?
Неточные совпадения
— Перестань ты, Кирилл, неподобные слова говорить, — спокойно уговаривала его Аглаида. —
Иночество скоро
приму, и нечего мне тебя бояться.
— "Ну, полноте же, моя голубушка, от меня скрываться вам нечего; я, говорит, давно за вами
примечаю, и хотя в
иночестве нахожусь, однако слабость человеческую понимать могу; так вы, говорит, лучше во всем мне откройтесь — может, заодно как-нибудь и устроимся".
Лет за пятнадцать до смерти
принял родитель
иночество от некоего старца Агафангела, приходившего к нам из стародубских монастырей. С этих пор он ничем уж не занимался и весь посвятил себя богу, а домом и всем хозяйством заправляла старуха мать, которую он и называл «посестрией». Помню я множество странников, посещавших наш дом: и невесть откуда приходили они! и из Стародуба, и с Иргиза, и с Керженца, даже до Афона доходили иные; и всех-то отец
принимал, всех чествовал и отпускал с милостыней.
Палицын
принимает его предварительный обет
иночества, разрешает от клятвы Владиславу и посылает как своего послушника сражаться с поляками под Москву.
— Я моложе тебя
иночество приняла, — заметила Манефа, — а помог же Господь — снесла.