В это время из кухонной двери вырвалась яркая полоса света и
легла на траву длинным неясным лучом; на пороге показалась Аксинья. Она чутко прислушалась и вернулась, дверь осталась полуотворенной, и в свободном пространстве освещенной внутри кухни мелькнул знакомый для меня силуэт. Это была Наська… Она сидела у стола, положив голову на руки; тяжелое раздумье легло на красивое девичье лицо черной тенью и сделало его еще лучше.
Девушка вздохнула и осмотрелась. Музыка смолкла, но Ассоль была еще во власти ее звонкого хора. Это впечатление постепенно ослабевало, затем стало воспоминанием и, наконец, просто усталостью. Она
легла на траву, зевнула и, блаженно закрыв глаза, уснула — по-настоящему, крепким, как молодой орех, сном, без заботы и сновидений.
— В Тамбове, ваше высокоблагородие, всегда, бывало, целый день на солнце сидишь и голову подставишь — ничего;
ляжешь на траве, спину и брюхо греешь — хорошо. А здесь бог знает что: солнце-то словно пластырь! — отвечал он с досадой.
Удэгейцы сказали ему, что я беспокоился о нем и долго искал в темноте. Логада ответил, что в балагане людно и тесно и потому он решил спать снаружи. Затем он поплотнее завернулся в свою куртку,
лег на траву и снова уснул. Я вернулся в балаган и рассказал Дерсу о случившемся.
Неточные совпадения
Когда старик опять встал, помолился и
лег тут же под кустом, положив себе под изголовье
травы, Левин сделал то же и, несмотря
на липких, упорных
на солнце мух и козявок, щекотавших его потное лицо и тело, заснул тотчас же и проснулся, только когда солнце зашло
на другую сторону куста и стало доставать его.
Сергей Иванович любил
лечь в
траву на солнце и лежать так, жарясь, и лениво болтать.
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с дороги в лес и сел в тени осин
на нескошенную
траву. Он снял с потной головы шляпу и
лег, облокотившись
на руку,
на сочную, лопушистую лесную
траву.
Ну, Сонюшка, тебе покой я дам: // Бывают странны сны, а наяву страннее; // Искала ты себе
травы, //
На друга набрела скорее; // Повыкинь вздор из головы; // Где чудеса, там мало складу. — // Поди-ка,
ляг, усни опять.
Там,
на траве,
на ковре
легли бы!