У ворот стояла запряженная телега. Тит Горбатый давно встал и собирался ехать на покос. У старика трещала
с похмелья голова, и он неприветливо покосился на Ганну, которая спросила его, где старая Палагея.
Не двигая тяжелой
с похмелья головой, Фома чувствовал, что в груди у него тоже как будто безмолвные тучи ходят, — ходят, веют на сердце сырым холодом и теснят его. В движении туч по небу было что-то бессильное и боязливое… и в себе он чувствовал такое же… Не думая, он вспоминал пережитое за последние месяцы.
Закупали медвежат у соседних чуваш да черемис Казанской губернии, обучали их всякой медвежьей премудрости: «как баба в нетопленой горнице угорела, как малы ребята горох воровали, как у Мишеньки
с похмелья голова болит».
Солдаты начали выносить наши пожитки и размещать их по телегам, кто к которой был расписан. Шум, говор, беготня, движение — все это при моей больной
с похмелья голове представлялось мне как волны хаоса.
Неточные совпадения
Привалову казалось
с похмелья, что постукивает не на мельнице, а у него в
голове. И для чего он напился вчера? Впрочем, нельзя, мужики обиделись бы. Да и какое это пьянство, ежели разобрать? Самое законное, такая уж причина подошла, как говорят мужики. А главное, ничего похожего не было на шальное пьянство узловской интеллигенции, которая всегда пьет, благо нашлась водка.
Здесь жили профессионалы-нищие и разные мастеровые, отрущобившиеся окончательно. Больше портные, их звали «раками», потому что они,
голые, пропившие последнюю рубаху, из своих нор никогда и никуда не выходили. Работали день и ночь, перешивая тряпье для базара, вечно
с похмелья, в отрепьях, босые.
—
Голова моя была свинцовой тяжелее, хуже, нежели бывает
с похмелья у пьяниц, которые по неделе пьют запоем.
Барин наш терпел, терпел, — и только раз, когда к нему собралась великая компания гостей, ездили все они медведя поднимать, подняли его, убили, на радости, без сумнения, порядком выпили; наконец, после всего того, гости разъехались, остался один хозяин дома, и скучно ему: разговоров иметь не
с кем, да и
голова с похмелья болит; только вдруг докладывают, что священник этот самый пришел там за каким-то дельцем маленьким…
С пропитием всего, до последней тряпки, пьяница ложится спать и на другой день, проснувшись
с неминуемой трескотней в
голове, тщетно просит у целовальника хоть глоток вина на
похмелье.